Без срока давности

Когда мне исполнилось шестнадцать, школьные друзья, зная мое увлечение морем, подарили мне книгу «Пираты Америки» современника капитана Генри Моргана Александра Эксвемелина. Впервые изданный еще в 1672 году этот документальный репортаж, в деталях описывающий «подвиги» береговых братьев, произвел на меня как на подростка такое же сильное впечатление, как просмотр документального фильма «Обыкновенный фашизм» вышедшего на экраны в 1965году.

Голландец Эксвемелин в конце 60-х начале 70-х годов 17-го века был хирургом на пиратском корабле «Дельфин» и оставил нам главный и непосредственный источник информации о кровавой деятельности морских разбойников Нового Света, чем в свое время и поспешил воспользоваться Габриель Сабатини, для создания благородного образа своего капитана Блада. Читая книгу Эксвемелина, я вдруг понял, что в реальности у пиратства не могло быть никакого героического ореола и романтический образ пирата или корсара с повязкой на глазу, деревянной ногой и «Веселым Роджером» на мачте, не более чем миф.

Слово пират происходит от латинского pirata, что значит испытывать, пробовать. Стало быть, пират - это бандит, пытающий счастья в море, готовый ограбить кого угодно и где угодно. Причем вопреки устойчивому стереотипу пираты грабили не только на море, но и на суше, пускаясь в рискованные сухопутные экспедиции в поисках богатой добычи, на долгие недели. Эксвемелин в частности в подробностях описывает беспрецедентный по масштабам и неслыханный по дерзости панамский поход «короля пиратов» Моргана. Между пиратской осадой Панамы и фашистским подавлением Варшавского восстания эсэсовцами в 1944 году много общего.

Корсар в отличие от пирата, не был «человеком вне закона». Пользуясь, как охранной грамотой, патентом, полученным от своего правительства, корсары имели возможность атаковать противника и на суше и на море, не боясь, в случае поимки, попасть как пираты на виселицу. Этот правовой аспект является единственным, что отличает корсаров от пиратов. В остальном разницы никакой – цели, и способы достижения этих целей, мало чем отличались.

Причем, иногда корсары по своей воле превращались в пиратов, не желая прекращать свой промысел во время заключения мирного договора с противником. Иногда происходило наоборот и одни и те же джентльмены удачи становились то пиратами то корсарами в зависимости от личных, чаще всего финансовых обстоятельств. Ну а самым узнаваемым брендом пиратства во все времена был и остается «Веселый Роджер». Справедливости ради надо сказать, что он использовался в основном английскими пиратами, которые для достижения максимальной внезапности поднимали его на мачту непосредственно перед атакой, дабы устрашить жертву и лишить ее воли. Самое интересное, что черный флаг с черепом и костями вызывал страх, брезгливость и отторжение не только у добропорядочных граждан. Например, даже отцы-основатели Мадагаскарской Пиратской Республики Миссон и Карачиолли презирали такой флаг, считая его символом распущенной и бесчестной жизни.

В наше время нацистская символика или зеленая повязка террориста-смертника у всех нормальных людей тоже вызывают подобные эмоции, и это нормально.

Когда в международных яхтенных гонках несколько лет назад появилась лодка с названием «Пираты Карибского Моря» я сделал попытку понять это, принимая во внимание, что таким образом решается сугубо коммерческая задача. Хотя я убежден, не все из членов экипажа яхты от этого в восторге, ведь некоторые из них знают о пиратстве не только из книжек.

Яхтсмены, являясь наиболее уязвимыми в многочисленной семье моряков, до сих пор подвергаются нападениям пиратов. Подтверждение тому - безвременная гибель легенды Кубка Америки, замечательного человека, сэра Питера Блейка, от пули пирата в дельте Амазонки в 2001 году. Ему было всего 53 года.

Как только хватает ума у некоторых яхтсменов выходить в море под черным пиратским флагом? Вот чего я действительно не понимаю.

Хотя «Веселый Роджер» официально не под запретом, как свастика третьего рейха, но между ними много общего. Цели и средства и конечно креатив, которым они и привлекают не слишком щепетильных и разборчивых людей. Попробуйте представить, что лет так через 30-40 фашистская свастика, как и пиратский череп, появится на карнавальных костюмах. А когда мы забудем об ужасах Дубровки и Беслана, ради прикола, наденем повязки шахидов.

Мне сдается, что яхтсмены это хоть и достаточно открытая, но все же каста, с определенными канонами и правилами приличия, в которой нет и надеюсь, никогда не будет понят и принят «Веселый Роджер» с его сомнительным креативом. Ведь у садизма не может быть срока давности.

Алексей Никулин