МОРСКОЙ ПОРТАЛ BAVARIA YACHTS ВЫПУСКАЕТ НОВЫЙ 40 ФУТОВЫЙ КРУИЗЕР
СОЗДАНА АКАДЕМИЯ ДЛЯ ПОДГОТОВКИ ЭКИПАЖЕЙ СУПЕРЪЯХТ
ГОНКА ВОКРУГ АНТАРКТИДЫ
Последнее обновление:
21 февраля 2011

Разработка и поддержка сайта - Алгософт мультимедиа

Сесил Скотт Форестер Под стягом победным: XIII

XIII

Перед самым Нантом Хорнблауэр счел, что пора надеть таможенные мундиры. Решение это далось ему после долгих и тревожных раздумий, тщательного просчета вероятностей. Если они появятся в гражданском, то едва ли избегнут расспросов, и в таком случае наверняка не смогут объяснить отсутствие документов и паспортов, людей в форме могут вообще ни о чем не спросить, а и спросят, выручит надменный уверенный вид. Однако, чтобы изображать таможенника, Хорнблауэру придется до предела напрячь актерские способности, а он опасался за себя - не за умение притворяться, но за нервы. Он безжалостно напоминал себе, что много лет актерствовал, изображая невозмутимость, совершенно ему чуждую. Неужели он не может несколько минут изображать человека, которого распирает высокомерное чванство, даже если при этом придется говорить по-французски? Наконец он решился, наперекор сомнениям, надел новенький мундир и приколол к груди сверкающий орден Почетного Легиона.

Как всегда, особенно тяжело дались первые минуты, когда надо было сесть на кормовое сиденье и взяться за румпель. Он был в таком напряжении, что знал - расслабься на секунду, и рука на румпеле начнет дрожать, голос, отдающий Брауну приказы, сорвется. Потому он держался суровым и собранным, каким его привыкли видеть в бою, и говорил с обычной для трудных минут резкостью.

Браун опустил весла на воду, и река заскользила мимо. Нант приближался. Домики по берегам стояли теснее. Потом река начала делиться на рукава. Хорнблауэр угадал главную протоку между островами по следам торговой деятельности на берегах - следам прошлого, ибо Нант умирал в тисках британской блокады. Праздношатающиеся бездельники на набережной, брошенные склады, все подтверждало, что война сгубила французскую торговлю.

Они прошли под двумя мостами, миновали громаду герцогского замка по правому борту. Хорнблауэр принуждал себя сидеть с беззаботным видом, словно не ищет внимания, но и не избегает его, орден Почетного Легиона на груди качался и позвякивал. Искоса взглянув на Буша, Хорнблауэр внезапно испытал дивное, ни с чем несравнимое облегчение.

Буш сидел с таким невозмутимо-каменным лицом, что сразу стало ясно - ему в высшей степени не по себе. Буш шел бы в бой или ждал неприятельских бортовых залпов с искренним презрением к опасности, но не мог так же спокойно выдержать взгляды тысяч французских глаз, когда под угрозой смерти и плена надо сидеть сложа руки. Зрелище это ободрило Хорнблауэра. Тревоги отпустили, сменившись радостной, бесшабашной отвагой.

За следующим мостом начался морской порт. Сперва стали попадаться рыбачьи лодки - Хорнблауэр разглядывал их пристально, так как намеревался одну украсть. К счастью, он многое узнал об этих лодках, служа под началом у Пелью в блокадной эскадре. Они промышляли сардин у бретонских островов и везли в Нант продавать. Втроем он, Браун и Буш легко смогут управлять такой лодкой, при этом маленькие суденышки достаточно мореходны, чтоб добраться до блокадной эскадры, а, если понадобится, то и до Англии. Хорнблауэр был почти уверен, что остановится на этом плане, поэтому велел Брауну грести помедленней, сам же внимательно разглядывал лодки.

За рыбачьими суденышками у пристани стояли два американских корабля под звездно-полосатыми флагами. Внимание Хорнблауэра привлекло унылое звяканье цепей - на разгрузке работали арестанты, каждый, согнувшись вдвое, нес на спине мешок с зерном. Хорнблауэр заинтересовался и взглянул пристальнее. Арестантов охраняли солдаты - он видел кивера и ружейные дула. Он догадался, кто эти бедняги в цепях - дезертиры, солдаты, уснувшие на посту, все мелкие нарушители уставов из всех армий Бонапарта. Их приговорили "к галерам", но поскольку галер во французском флоте не осталось, то использовали на любых тяжелых работах в порту. Когда Хорнблауэр был лейтенантом у Пелью, "Неустанный" раза два подбирал каторжников, бежавших из Нанта примерно так же, как намеревался бежать он.

А дальше у пирса, за американскими судами, они увидели нечто такое, от чего как сидели, так и замерли - трехцветный французский флаг кичливо плескал над выцветшим британским.

- "Аэндорская волшебница", десятипушечный тендер, - выговорил Буш хрипло. - В прошлом году французский фрегат захватил ее у Нуармутье. Господи, кто бы кроме французов додумался? Одиннадцать месяцев прошло, а у нее все еще их флаг над нашим.

Кораблик был невероятно хорош - даже отсюда они видели совершенство обводов, на которых, казалось, было написано: ходкость и маневренность.

- Лягушатники, похоже, не навесили на нее своих огромных парусов, - продолжил Буш.

Корабль был снаряжен к отплытию, и они наметанным глазом оценили площадь свернутых марселя и кливера. Тендер слегка качался у пристани, изящная мачта еле заметно кивала. Казалось - пленница взывает о помощи, в подтверждение скорбной повести встряхивая триколор над синим военно-морским флагом. Под влиянием порыва Хорнблауэр крутанул румпель.

- Подведи нас к пристани, - приказал он Брауну. Достаточно было несколько раз взмахнуть веслами - прилив недавно начался, и они двигались против течения. Браун ухватился за кольцо и быстро закрепил фалинь. Сперва Хорнблауэр, неловко ступая затекшими ногами, потом Буш, с трудом, поднялись по каменным ступенькам на набережную.

- Suivez-nous, - сказал Хорнблауэр Брауну, в последний момент вспомнив, что надо говорить по-французски.

Он принудил себя высоко держать голову и ступать важно, пистолеты в карманах успокоительно задевали бока, шпага ударяла по ноге. Буш шел сзади, мерно стуча деревяшкой по каменным плитам. Идущие мимо солдаты отсалютовали мундиру, Хорнблауэр ответил без тени волнения, удивляясь новообретенному хладнокровию. Сердце колотилось, но он знал, что не боится, и это было упоительно. Стоило пойти на риск, чтобы испытать эту беззаветную удаль.

Они остановились и поглядели на "Аэндорскую волшебницу". Палубы не сверкали белизной, как у английского первого лейтенанта, стоячий такелаж был натянут с плачевной неряшливостью. Два человека лениво работали на палубе под присмотром третьего.

- Якорная вахта, - пробормотал Буш. - Два матроса и штурманский помощник.

Он говорил, не шевеля губами, как проказливый школьник, чтоб случайный наблюдатель не разглядел по мимике, что слова не французские.

- Остальные прохлаждаются на берегу, - продолжил Буш.

Хорнблауэр стоял на пристани, ветер свистел в ушах, солдаты, матросы и гражданские проходили мимо, поодаль шумно шла разгрузка американских кораблей. Они с Бушем думали об одном и том же. Буш знал, что Хорнблауэра подмывает увести "Аэндорскую волшебницу" и вернуться на ней в Англию - Буш никогда не додумался бы до этого сам. Он, прослужив с Хорнблауэром много лет, готов был ловить на лету его мысли, сколь угодно фантастические.

Фантастические, иначе не скажешь. Большими тендерами управляет команда в пятьдесят человек, тали и тросы на них устроены соответственно. Трое - из них один калека - не смогут даже поставить большой марсель, хотя вести такой корабль под парусами в хорошую погоду, вероятно, смогли бы. Эта возможность и навела Хорнблауэра на мысль. Однако, с другой стороны, между ними и морем коварное устье Луары. Опасаясь англичан, французы убрали все навигационные знаки и буи. Без лоцмана им не миновать растянувшиеся на тридцать пять километров песчаные отмели, а выход из устья сторожат батареи Пембефа и Сен-Назера. Вывести тендер в море невозможно, и думать об этом - только себя тешить.

Хорнблауэр повернулся, подошел к американскому судну и стал с интересом наблюдать, как несчастные каторжники, шатаясь, бредут по сходням с мешками на спине. Смотреть на них было больно, на командовавшего ими сержанта - мерзко. Вот где может вспыхнуть мятеж против Бонапарта, которого ждут не дождутся в Англии. Нужен только решительный вожак - об этом стоит доложить правительству, как только они вернутся домой. В порт с приливом входило еще одно судно, под развернутыми круто к ветру, черными против солнца парусами и звездно-полосатым флагом. Опять американец. Хорнблауэр испытал бессильную досаду, памятную ему по годам службы у Пелью. Что толку брать берег в блокаду, переносить тяготы и лишения, если нейтральным судам не запретишь беспрепятственно сновать туда-сюда? Пшеница, которую они везут, официально не считается контрабандой, но Бонапарту нужна ничуть не меньше пеньки, смолы и прочих запрещенных к ввозу товаров - чем больше пшеницы он закупит, тем больше солдат сможет прокормить. Хорнблауэр почувствовал, что его увлекает к вечному спору: на чью сторону, английскую или французскую, встанет Америка, когда ей прискучит унизительный нейтралитет: она уже повоевала с Францией, и в ее интересах устранить имперский деспотизм, с другой стороны, очень уж велик соблазн прищемить хвост британскому льву.

Новый корабль довольно ловко подошел к пристани и, обстенив марсели, погасил скорость. Перлини заскрипели на швартовых тумбах. Хорнблауэр, стоя бок о бок с Бушем и Брауном, рассеянно наблюдал. С корабля на пристань перекинули сходни, и на них вышел плотный человечек в штатском. У него было круглое розовое лицо и смешные, загнутые вверх усы. По тому, как они с капитаном пожимали друг другу руки, по обрывочным фразам, которыми они обменялись, Хорнблауэр угадал лоцмана.

Лоцман! В ту же секунду в голове у Хорнблауэра закипела работа. Меньше чем через час стемнеет, луна в первой четверти - он уже видел прозрачный серп высоко над садящимся солнцем. Ясная ночь, близкий отлив, ветер слабый, южный и чуть-чуть восточный. Лоцман - в двух шагах, команда тоже. Тут Хорнблауэр заколебался. План граничит с безумием, нет, просто безумен. Это опрометчивость. Он вновь прокрутил в голове всю схему, но волна бесшабашности уже увлекала его. Вернулась забытая с детства радость, когда отбросишь осторожность ко всем чертям. За те секунды, что лоцман спускался по сходням и шел к нему, Хорнблауэр решился. Незаметно тронув локтями спутников, он шагнул вперед и обратился к толстенькому французу, который уже собирался пройти мимо.

- Мсье, - сказал он. - У меня к вам несколько вопросов. Не будете ли вы так любезны проследовать со мной на мое судно?

Лоцман заметил мундир, звезду Почетного Легиона на груди, уверенную повадку.

- Да, конечно, - сказал он. На совести его, конечно, были грешки против континентальный блокады, но исключительно мелкие. Он повернулся и затрусил за Хорнблауэром.

- Если не ошибаюсь, полковник, вы у нас недавно?

- Меня вчера перевели сюда из Амстердама, - коротко отвечал Хорнблауэр.

Браун шагал по другую руку от лоцмана; Буш держался в арьергарде, мужественно стараясь не отставать, его деревяшка выстукивала по мостовой. Они дошли до "Аэндорской волшебницы" и по сходням поднялись на палубу, офицер с любопытством поднял на них глаза. Но он знал лоцмана и знал таможенную форму.

- Мне надо посмотреть у вас карту, - сказал Хорнблауэр. - Вы не проводите нас в каюту?

Офицер ничего не заподозрил. Он велел матросам работать дальше, а сам повел гостей по короткому трапу в кормовую каюту. Он вошел, Хорнблауэр вежливо пропустил лоцмана вперед. Каюта была маленькая, но поместительная. Хорнблауэр остановился в дверях и вытащил пистолеты.

- Одно слово, - произнес он, скаля от волнения зубы, - и я вас убью.

Они стояли и смотрели на него. Лоцман открыл было рот - так неистребима была в нем потребность говорить.

- Молчать! - рявкнул Хорнблауэр. Он прошел вперед, освобождая Брауну и Бушу место войти.

- Свяжите их, - приказал он. В ход пошли пояса, носовые и шейные платки, вскоре оба француза лежали на полу связанные, с кляпами во рту.

- Запихните их под стол, - сказал Хорнблауэр. - Ну, приготовьтесь, сейчас я приведу матросов.

Он выбежал на палубу.

- Эй, вы, - крикнул он. - Мне надо вас кое о чем спросить. Спускайтесь.

Оставив работу, они покорно пошли за ним в каюту, где два пистолета живо заткнули им глотки. Браун приволок с палубы изрядный запас веревок, так что вскоре оба матроса были связаны, а лоцман и штурманский помощник - принайтовлены надежнее прежнего. Теперь Буш и Браун - оба с начала операции не произнесли ни слова - посмотрели на Хорнблауэра в ожидании приказов.

- Следите за ними, - сказал Хорнблауэр. - Через пять минут я приведу команду. Приготовьтесь, еще по крайней мере одного человека придется связать.

Он вышел на причал и зашагал туда, где собрались после разгрузки усталые каторжники. Они потухшими глазами смотрели на него, почти безучастно гадая, что за новые муки готовит им этот лощеный полковник, который разговаривает с их сержантом.

- Отведите этих людей на мой корабль, - сказал он. - Там надо кое-что сделать.

- Есть, - отозвался сержант.

Он отрывисто приказал усталым людям следовать за Хорнблауэром. Босые ноги ступали бесшумно, но цепь, протянувшаяся от туловища к туловищу, ритмично звякала при ходьбе.

- Проводите их на палубу, - сказал Хорнблауэр, - и спуститесь в каюту за приказами.

Все было легко благодаря мундиру и звезде. Хорнблауэр с трудом сдерживал смех, глядя на ошалелое лицо сержанта, когда того разоружали и связывали. Довольно было выразительно повести пистолетом, и сержант показал, в каком кармане ключи.

- Пожалуйста, мистер Буш, запихните их всех под стол, - сказал Хорнблауэр, - кроме лоцмана. Он нужен мне на палубе.

Сержанта, штурманского помощника и двух матросов без церемоний уложили под стол. Хорнблауэр вышел на палубу, следом Буш и Браун выволокли лоцмана. Было уже почти темно, только светила луна. Каторжники сидели на корточках, отрешенно глядя перед собой. Хорнблауэр тихо обратился к ним. Несмотря на трудности с языком, волнение его передавалось по воздуху.

- Я могу вас освободить, - говорил он. - Вас больше не будут бить и мучить тяжелой работой, если вы сделаете, как я скажу. Я - английский офицер, и я поведу этот корабль в Англию. Кто из вас этого не хочет?

Ответом был общий удивленный вздох, словно каторжники не верили своим ушам - вероятно, они и впрямь не верили.

- В Англии, - продолжал Хорнблауэр, - вы получите награду. Вас ждет новая жизнь.

До них начало доходить, что их привели на тендер не для изнурительных трудов и у них есть шанс обрести свободу.

- Да, сударь, - сказал кто-то.

- Я разомкну цепь, - сказал Хорнблауэр. - Никакого шума. Сидите тихо, пока я не прикажу, что делать.

Он в темноте нашарил висячий замок, повернул ключ и откинул дужку. Несчастный каторжник заученно поднял руки - он привык, что его заковывают и расковывают ежедневно, как зверя. Хорнблауэр освободил всех по очереди, цепь с легким звоном опустилась на палубу. Хорнблауэр отступил, держа пальцы на курках, однако каторжники и не думали сопротивляться. Они стояли огорошенные - переход от рабства к свободе занял не более трех минут.

Тендер под ногами Хорнблауэра поворачивал с переменой ветра, мягко ударяясь о кранцы. Взгляд за борт подтвердил, что отлив еще не начался. Оставалось выждать еще несколько минут, и Хорнблауэр повернулся к Брауну, который в нетерпении стоял за грот-мачтой рядом с понуро сидящим лоцманом.

- Браун, - сказал Хорнблауэр тихо, - сбегай в лодку и принеси сверток с моей одеждой. Чего ждешь? Беги.

Браун неохотно подчинился. Его ужаснуло, что капитан ради одежды тратит бесценные минуты и вообще помнит о такой ерунде. Однако Хорнблауэр был вовсе не так безумен, как представлялось его старшине. Они все равно не могли отплыть до начала отлива, и Брауну, чем изводиться тревогой, можно было с тем же успехом сбегать за мундиром. Раз в жизни Хорнблауэр вовсе не рисовался перед подчиненными. Несмотря на волнение, мыслил он четко.

- Спасибо, - сказал он запыхавшемуся Брауну, когда тот вернулся с полотняным мешком. - Достань мой форменный сюртук.

Он сбросил полковничий мундир. Браун подержал сюртук, Хорнблауэр сунул руки в рукава и застегнулся с приятной дрожью в пальцах касаясь знакомых якорей и корон на пуговицах. Сюртук был, как жеваный, золотой позумент порвался, но это был его мундир, которого он не надевал с тех пор, как потерпел крушение на Луаре. Теперь, когда он в мундире, его нельзя назвать шпионом, и, даже если побег не увенчается успехом, мундир защитит и его самого, и подчиненных. Поймать их могут - он не обольщался на этот счет, а вот тайно умертвить - уже нет. Похищение тендера наделает шуму, после чего убийство станет невозможным. Он уже выиграл - его не расстреляют, как шпиона, не удавят тайком в тюрьме. Если их поймают, то будут судить лишь по старому обвинению в нарушении воинских соглашений, причем весьма вероятно, что после недавних подвигов он предстанет в глазах людей героем, убивать которого Бонапарт сочтет не дипломатичным.

Пора было действовать. Он вытащил из борта кофель-нагель и, задумчиво взвешивая на руке увесистое орудие, неторопливо подошел к лоцману.

- Мсье, - сказал он, - вы поможете нам выйти в море.

Лоцман вытаращился на него в лунном свете.

- Я не могу, - прошептал он. - Моя профессиональная честь... Мой долг...

Хорнблауэр угрожающе поднял кофель-нагель.

- Мы отплываем немедленно, - сказал он. - Вы даете указания, или нет, как хотите. Но вот что, мсье. В ту секунду, когда судно сядет на мель, я вот этим сделаю из вашей головы крошево.

Хорнблауэр смотрел на белое лицо француза. Пока того вязали, усы потеряли форму и смотрелись теперь комично. Лоцман не сводил глаз с кофель-нагеля, которым Хорнблауэр постукивал по ладони. Хорнблауэр ощутил победную дрожь. Угроза пустить пулю в голову не подействовала бы на впечатлительного южанина достаточно сильно. Теперь же тот воображает прикосновение кофель-нагеля к черепу, зверские удары, которыми его забивают до смерти - словом, выбранный Хорнблауэром аргумент оказался наиболее доходчивым.

- Я согласен, мсье, - слабо выговорил лоцман.

- Хорошо, - сказал Хорнблауэр. - Браун, привяжи его к поручню, вот здесь. Потом можно отплывать. Мистер Буш, встаньте, пожалуйста, к румпелю.

Приготовления не заняли много времени: каторжников поставили к фалам, вложили им в руки тросы и велели тянуть, когда будет приказ. Хорнблауэру и Брауну прежде часто случалось расставлять на палубе новобранцев, доставленных вездесущими британскими вербовщиками; к тому же Браун, беря с Хорнблауэра пример, бойко командовал по-французски.

- Обрубим швартовые концы? - предложил Буш.

- Нет, отдадим, - сказал Хорнблауэр.

Обрезанные тросы на швартовых тумбах сразу наведут на мысль о поспешном, и, вероятно, незаконном отбытии, отвязать их значит хоть на несколько минут, но оттянуть преследование, а при теперешней неопределенности даже минуты могут сыграть роль. Отлив уже начался, тросы натянулись, так что отойти от пристани не составит труда. Косые паруса, в отличие от прямого парусного вооружения, не потребуют от капитана исключительного мастерства, а от команды - исключительных усилий, ветер от пристани и течение требуют одной единственной предосторожности - отцепить носовой швартов прежде кормового. Браун понимал это не хуже Хорнблауэра. Так оно и вышло само собой, поскольку Хорнблауэр нащупывал в темноте и распутывал завязанный каким-то французом выбленочный узел, когда Браун давно покончил со своим. Отлив гнал кораблик от пристани. Хорнблауэр в полумраке рассчитывал, когда ставить паруса. Надо было учесть неопытность команды, завихрение воды у пристани, отливное течение и ветер.

- Пошел фалы, - сказал Хорнблауэр, потом французам: - Tirez.

Под перестук блоков грот и кливер расправились, захлопали, надулись, снова захлопали и, наконец, вновь надулись, так что Буш у румпеля почувствовал устойчивое давление. "Волшебница" набирала скорость: только что она была мертва, и вот, ожила. Она накренилась под слабым ветром, тихо заскрипел такелаж, из-под форштевня донесся тихий мелодичный смешок запенившейся воды. Хорнблауэр снова взял кофель-нагель и в три шага оказался рядом с лоцманом, держа оружие навесу.

- Направо, мсье, - выговорил несчастный. - Держите правее.

- Лево румпель, мистер Буш. Мы пойдем правым фарватером, - сказал Хорнблауэр, и, переводя торопливые указания лоцмана, продолжил: - Одерживай! Так держать!

В слабом лунном свете "Волшебница" скользила по воде. С берега она должна была смотреться великолепно - никто бы и не заподозрил ее в незаконных намерениях.

Лоцман говорил что-то еще. Хорнблауэр наклонился, чтобы лучше слышать. Оказалось, тот советует поставить на руслене матроса с лотом, но об этом не могло быть и речи. Лот способны бросать только Браун или сам Хорнблауэр, а они оба нужны на случай, если придется поворачивать оверштаг - кроме того, обязательно бы вышла неразбериха с метрами и саженями.

- Нет, - сказал Хорнблауэр, - вам придется обойтись без этого. И мое обещание остается в силе.

Он постучал кофель-нагелем по ладони и расхохотался. Смех удивил его самого, такой получился кровожадный. Слыша этот смех, всякий бы подумал, что, если они сядут на мель, он обязательно размозжит лоцману голову. Хорнблауэр спрашивал себя, притворство ли это, и с изумлением обнаружил, что не знает ответа на свой вопрос. Он не мог вообразить себя убивающим беззащитного человека, однако, кто знает? Неукротимая, безжалостная решимость, которая его обуяла, как всегда, казалась чувством совершенно новым. Всякий раз, начав действовать, он не останавливался ни перед чем, и, тем не менее, упорно считал себя фаталистом, человеком, который плывет по течению. Всегда удивительно было обнаруживать в себе качества, которыми он восхищался в других. Впрочем, главное сейчас, что лоцман уверен: если "Волшебница" сядет на мель, его убьют самым пренеприятным образом.

Через полмили пришлось сместиться левее - занятно, что широкое устье повторяло в увеличенном масштабе особенности верховьев: фарватер вился от берега к берегу между песчаными отмелями. По слову лоцмана Хорнблауэр приготовил горе-команду к возможному повороту оверштаг, но предосторожность оказалась излишней. В бейдевинд тендер скользил поперек отлива, Хорнблауэр и Браун управлялись со шкотами, Буш - с румпелем: он в очередной раз показал себя первоклассным моряком. Хорнблауэр прикинул направление ветра, взглянул на призрачные паруса и вновь развернул "Волшебницу" в бакштаг.

- Мсье, - взмолился лоцман, - мсье, веревки очень тугие.

Хорнблауэр вновь страшно расхохотался.

- Зато не заснете, - сказал он.

Ответить так подсказало природное чутье. Лучше не делать послаблений человеку, в чьей власти их погубить. Чем безусловнее лоцман убежден в жестокости англичанина, тем меньше вероятность, что он его одурачит. Пусть лучше помучается от тугих веревок, чем три человека попадут в плен и будут расстреляны. Тут Хорнблауэр вспомнил, что еще четверо - сержант, штурманский помощник и два матроса - лежат в каюте связанные, с кляпами во рту Ничего не поделаешь. Из англичан ни один не может отвлекаться на пленников. Пусть лежат, пока их освобождение не станет делом невозможным.

Он почувствовал мгновенную жалость к связанным людям внизу, и тут же отбросил ее. Флотские анналы переполнены историями о трофейных кораблях, где пленные возобладали над немногочисленной командой. С ним такого не случится. При этой мысли лицо его помимо воли приобрело жесткое выражение, губы сжались. Он отметил это про себя, как отметил и другое обстоятельство: нежелание возвращаться к прежним проблемам и платить за все не ослабляло, но усиливало решимость довести начатое до конца. Он не хотел проигрывать. Мысль, что провал послужит желанным избавлением от ответственности, только укрепляла его в твердом намерении избежать провала.

- Я ослаблю веревки, - сказал он лоцману, - когда мы минуем Нуармутье. Не раньше.

Предыдущая глава |  Оглавление  | Следующая глава
НОВОСТИ
ТрансАтлантика со всеми остановками
20 февраля 2011
Весенняя ТрансАтлантика. Старт 09.04 с Сент Люсии. Марщрут: Сент Люсия(старт-09.04) - Багамы(23.04) - Бермуды(30.04) - Азоры(13.05) - Гибралтар(22.05) - Майорка(финиш 28.05).
Открылось ежегодное бот- шоу в Палм Бич
31 марта 2008
27 марта этого года открылось 23-е ежегодное бот-шоу в Палм Бич (Palm Beach), Флорида - одно из десяти крупнейших бот-шоу в США.
Вокруг света...
14 февраля 2008
Американский писатель Дэвид Ванн надеется последовать по пути Фрэнсиса Джойона и совершить кругосветное путешествие, поставив новый рекорд на 50-футовом алюминиевом тримаране.
Завтрак на вулкане
27 декабря 2007
Коллектив МОРСКОГО ПОРТАЛА с гордостью сообщает, что вышла в свет книга одного из наших авторов, Сергея Щенникова, пишущего под псевдонимом Сергей Дымов
В кругосветке Volvo Ocean Race уже семеро!
14 декабря 2007
На данный момент в гонке Volvo Ocean Race, которая в октябре следующего года стартует в испанском портовом городе Аликанте, подтвердили свое участие семь яхт.