Жюль Верн. Путешествие и приключения капитана Гаттераса: Глава 21

Третьего и четвертого июля термометр показывал +57ьF (+14ьС), то была самая высокая температура, какую приходилось наблюдать за все время экспедиции. Но в четверг пятого июля ветер перешел к юго-востоку и повалил сильный снег. За ночь температура упала на 23 градуса. Не обращая внимания на дурное настроение экипажа, Гаттерас приказал готовиться к отплытию. С тех пор как он миновал мыс Дандас, то есть за тринадцать дней, "Форвард" ни на один градус не продвинулся к северу.

Группа матросов, во главе которых был Клифтон, уже начинала роптать; но так как им было по душе решение Гаттераса пройти пролив Веллингтона, то все охотно принялись за дело.

С трудом удалось поставить паруса; но, поставив за ночь фок, марселя и брамселя, Гаттерас смело двинулся среди плавучих льдов, которые неслись по течению на юг. Экипаж очень уставал от плавания по извилистым проходам, так как матросам приходилось то и дело переставлять паруса.

Пролив Веллингтона не очень широк, он становится совсем узким между берегами Северного Девона (на востоке) и островом Корнуоллиса (на западе). Остров этот считался полуостровом до тех пор, пока сэр Джон Франклин не обогнул его с запада на восток в 1846 году, после того как им была обследована северная часть прохода.

Пролив Веллингтона исследован в 1851 году капитаном Пенни на китобойных судах "Леди Франклин" и "София". Один из его помощников, Стюарт, достигнув мыса Бичера под 76ь20' широты, видел оттуда свободное ото льдов море. Свободное море! Это была заветная мечта Гаттераса.

- Что нашел Стюарт, то найду и я, - сказал капитан доктору, - и под парусами отправлюсь тогда к полюсу.

- Но не боитесь ли вы, - ответил доктор, - что экипаж...

- Что мне экипаж! - сурово отрезал Гаттерас.

Затем, понизив голос, он прошептал, к крайнему изумлению доктора:

- Бедняги!..

В первый раз удалось доктору подметить проявление таких чувств у сурового капитана.

- Но нет! - с жаром продолжал Гаттерас. - Они должны отправиться со мной. И они отправятся!

Хотя "Форвард" теперь уже не опасался дрейфующих льдов, ибо льдины далеко разошлись друг от Друга, но все же он очень медленно продвигался на север, так как противные ветры часто заставляли его останавливаться. Бриг с трудом обогнул мысы Спенсера и Инниса и десятого числа, во вторник, прошел, наконец, семьдесят пятый градус широты, к величайшей радости Клифтона.

"Форвард" шел в тех местах, где американские суда "Рескью" и "Адванс", которыми командовал Хевен, попали в тяжелое положение. Доктор Кейн участвовал в этой экспедиции; в конце сентября 1850 года эти суда были затерты льдами и отброшены в пролив Ланкастера.

Шандон рассказал об этой катастрофе Джемсу Уоллу в присутствии нескольких матросов.

- Суда "Адванс" и "Рескью", - говорил он, - так здорово било, швыряло и подбрасывало льдами, что решено было не держать на борту огня, а между тем было восемнадцать градусов мороза. Целую зиму несчастный экипаж находился в плену у льдов, постоянно готовый бросить свои суда. Три недели спали, не раздеваясь. В таком ужасном положении, продрейфовав добрую тысячу миль, суда были отнесены на середину Баффинова залива.

Можно себе представить, какое впечатление этот рассказ произвел на упавших духом матросов!

Пока шел этот разговор, Джонсон беседовал с доктором об одном событии, происшедшем в этой местности. Доктор сообщил Джонсону о том, что бриг находится под 75ь30' широты.

- Да ведь это случилось здесь! Как раз здесь! - воскликнул Джонсон. - Вот она, эта роковая земля!

На глазах старого боцмана выступили слезы.

- Вы имеете в виду смерть лейтенанта Белло? - спросил доктор.

- Да, доктор, смерть этого доброго, храброго, мужественного офицера!

- И вы говорите, что катастрофа произошла именно в этом месте?

- Именно здесь, на этом берегу Северного Девона! О! Во всем этом было что-то роковое. Вернись капитан Пуллен немного раньше на свое судно, и все обошлось бы благополучно.

- Что вы хотите сказать, Джонсон?

- Выслушайте меня, доктор, и вы увидите, от чего иной раз зависит жизнь человека. Вы знаете, что лейтенант Белло участвовал в экспедиции, которая отправилась в тысяча восемьсот пятидесятом году на поиски Франклина?

- Да, Джонсон, он находился на корабле "Принц Альберт".

- Ну, так вот, в тысяча восемьсот пятьдесят третьем году, приехав из Франции, Белло получил разрешение отправиться на судне "Феникс", на котором я служил матросом под начальством капитана Инглфилда. Мы доставили на остров Бичи запасы продовольствия на транспорте "Брэдалбан".

- Те запасы, которые, к несчастью, ускользнули от нас?

- Те самые, доктор. Прибыли мы на остров Бичи в начале августа, а десятого числа того же месяца капитан Инглфилд оставил "Феникс" и отправился на розыски капитана Пуллена, который уже месяц как покинул свое судно "Норт-Стар" и о котором не было вестей. По возвращении он надеялся послать адмиралтейские депеши сэру Эдварду Бельчеру, который зимовал в проливе Веллингтона. И вот вскоре после отъезда нашего капитана капитан Пуллен вернулся на свое судно! Ах, зачем он не вернулся до отъезда капитана Инглфилда!.. Лейтенант Белло, опасаясь, как бы не затянулась поездка нашего капитана, и зная, что адмиралтейские депеши очень срочные, вызвался лично их доставить. Он передал командование обоими кораблями капитану Пуллену и двенадцатого августа двинулся в путь, захватив с собой сани и резиновую лодку. С ним отправились Гарвей, боцман с корабля "Норт-Стар", и три матроса - Мэдден, Дэвид Хук и я. Мы предполагали, что сэр Эдвард Бельчер находится где-нибудь недалеко от мыса Бичера, к северу от пролива. Вот мы и направились в эту сторону на санях, придерживаясь восточных берегов материка. В первый день мы остановились в трех милях от мыса Инниса. На другой день сделали привал на льдине, милях в трех от мыса Боудена. Ночью было светло как днем, берег был от нас всего в трех милях, и лейтенант Белло решил ночевать на материке. Он попытался добраться туда в резиновой лодке, но два раза сряду сильным юго-восточным ветром его относило от берега. Гарвей и Мэдден тоже попытались добраться до берега и оказались счастливее лейтенанта. У них была с собой веревка, и они установили сообщение между санями и берегом; три предмета с помощью веревки были уже доставлены на берег, но когда мы переправляли четвертый, то почувствовали, что наша льдина тронулась с места. Лейтенант Белло велел своим товарищам отпустить веревку, и всех нас - лейтенанта, Дэвида Хука и меня - мигом отнесло далеко от берегов. Дул сильный юго-восточный ветер, валил снег. Но пока еще не было особенной опасности, и лейтенант вполне мог спастись, ведь спаслись же мы!

На минуту Джонсон замолчал, задумчиво глядя на роковой берег, потом продолжал:

- Потеряв из виду своих товарищей, мы попытались укрыться под палаткой, но это нам не удалось; тогда мы стали ножами прорубать себе во льду убежище. Лейтенант посидел еще полчаса, рассуждая с нами об опасности нашего положения. Я сказал ему, что ничего не боюсь. "Без божьей воли, - ответил он, - и волос с головы не упадет". Тут я спросил его, который час. "Около четверти седьмого", - ответил лейтенант. Это было восемнадцатого августа в четверть седьмого утра. Тогда Белло связал свои книги и сказал, что хочет посмотреть, куда движется льдина. Не прошло и четырех минут, как я отправился его искать; я обошел кругом льдину, на которой мы находились. Видеть его - не видел, но, возвращаясь назад, заметил его палку, она валялась на противоположном краю полыньи, которая была шириной около пяти саженей; лед в ней был весь изломан. Я начал звать лейтенанта, но ответа не было. В это время дул очень сильный ветер. Я еще раз обошел льдину, но не мог найти никаких следов бедного лейтенанта.

- Что же, по-вашему, с ним случилось? - спросил растроганный рассказом доктор.

- Я полагаю, что, когда лейтенант вышел из убежища, его снесло ветром в полынью. Пальто на нем было застегнуто, поэтому плавать и подняться на поверхность воды он не мог. Ах, доктор, это было величайшее горе, какое я только испытал в жизни! Просто не верилось... Этот молодой офицер погиб жертвой своего долга, потому что, повинуясь приказу капитана Пуллена, хотел добраться до берега, прежде чем тронется лед. Достойный был человек, все его любили на корабле, такой приветливый и смелый. Его оплакивала вся Англия. Даже эскимосы, когда узнали от капитана Инглфилда, возвратившегося из залива Паунда, о смерти лейтенанта, плакали, как плачу я сейчас, и все повторяли: "Бедняга Белло, бедняга Белло!"

- Но как же вам и вашему товарищу удалось добраться до берега? - спросил доктор, взволнованный печальным рассказом.

- Нам-то повезло, доктор. Двадцать четыре часа мы провели на льдине без огня и еды. Наконец приблизились к ледяному полю, которое село на мель. Мы живо перепрыгнули на него и с помощью единственного оставшегося у нас весла притянули к себе льдину, которою можно было управлять как плотом. Вот так-то мы и добрались до берега, но... одни, без нашего славного офицера.

К концу рассказа "Форвард" уже миновал гибельный берег, и Джонсон потерял из виду место катастрофы. На следующий день залив Гриффина остался вправо от брига, а через два дня - мысы Гриннелла и Хельпмана. Наконец 14 июля "Форвард" обогнул мыс Осборна, а 15-го встал на якорь в бухте Беринга, в конце пролива. Плавание не представляло особых затруднений, и Гаттерас встретил здесь почти такое же свободное море, как и Бельчер, который на кораблях "Пионер" и "Ассистенс" отправился зимовать почти под семьдесят седьмой градус северной широты. Было это во время его первой зимовки в 1853-1854 году в бухте Беринга, где теперь стоял на якоре "Форвард".

После ряда тяжелых испытаний, с трудом избегнув гибели, Бельчер был вынужден бросить "Ассистенс" среди вечных льдов.

Шандон рассказал и об этой катастрофе деморализованному экипажу. Известна ли была Гаттерасу измена его старшего помощника? Трудно было сказать, ибо капитан ничего об этом не говорил.

На высоте бухты Беринга находится узкий проход, соединяющий пролив Веллингтона с проливом Королевы. Льды скопились там в громадном количестве. Тщетно пытался Гаттерас обогнуть с севера остров Гамильтона, - ему помешал бурный ветер. Пришлось войти в пролив между островом Гамильтона и островом Корнуоллиса. Эта бесплодная попытка отняла пять драгоценных дней.

Между тем похолодало; 19 июля было +26ьF (-4ьС); впрочем, на следующий день снова потеплело. Это были первые признаки приближения зимы. Следовало торопиться. Установившийся западный ветер мешал продвижению брига; тем не менее Гаттерас старался как можно скорее добраться до места, где Стюарт видел свободное море. 19 июля капитан решил во что бы то ни стало пройти свободным проходом; дул встречный ветер, но с помощью паровой машины корабль мог бы еще бороться с налетавшими снежными вихрями, если бы не приходилось беречь остатки топлива. Кроме того, проход был слишком широк, чтобы бриг можно было тянуть канатом. Не обращая внимания на усталость экипажа, Гаттерас решил использовать средство, к какому прибегают китобои в подобных обстоятельствах. Он приказал спустить шлюпки до самой воды, подвесив их на талях по бокам брига. Шлюпки прочно закрепили с носа и с кормы; у одних весла находились с правого, а у других - с левого борта; матросы разместились на банках и стали усиленно работать веслами, двигая корабль против ветра.

"Форвард" медленно шел проходом. Понятно, с какой усталостью была сопряжена подобная работа. Экипаж начал роптать. Четыре дня бриг подвигался таким образом и 23 июля, наконец, добрался до острова Беринга, в проливе Королевы.

Ветер держался все время противный. Экипаж выбился из сил. Доктор нашел, что здоровье матросов стало сдавать, и у некоторых обнаружил признаки цинги. Он начал всеми средствами бороться с этим страшным недугом, пользуясь тем, что в его распоряжении был большой запас лимонного сока и известковых препаратов.

Гаттерас понял, что ему уже нельзя полагаться на экипаж. Тут ничего не добьешься уговорами. Поэтому он решил действовать круто и в случае надобности прибегнуть к самым суровым мерам. В особенности он опасался Ричарда Шандона и Джемса Уолла, который, однако, не осмеливался явно выражать свое неудовольствие. На стороне Гаттераса были доктор, Бэлл и Симпсон. Эти люди были преданы ему телом и душой. К числу колеблющихся он относил Фокера, Болтона, оружейника Уолстена и Брентона, старшего механика, чувствуя, что в любой момент они могут повернуть против него. Что касается Пэна, Гриппера, Клифтона и Уорена, то они громко высказывали свои мятежные замыслы и хотели заставить капитана "Форварда" вернуться в Англию.

Гаттерас прекрасно знал, что от измученных, упавших духом матросов уже нельзя требовать прежней работы. Двадцать четыре часа он продержался в виду острова Беринга, не продвинувшись ни на шаг. Между тем температура понижалась, и в июле под этими высокими широтами уже сказывалось приближение зимы. 24-го термометр опустился до +22ьF (-6ьС). По ночам нарастал молодой лед, от шести до восьми линий толщиной; если бы его покрыло снегом, он вскоре мог бы выдержать тяжесть человека. Море стало мутным, приняло грязноватый оттенок; это значило, что в воде уже начали образовываться ледяные кристаллы. Эти грозные признаки сильно тревожили Гаттераса. Если бы проходы закрылись, ему пришлось бы зазимовать в этих местах, далеко от цели путешествия, даже мельком не взглянув на свободное море, которое, по словам его предшественников, находилось где-то совсем близко. Поэтому он решил во что бы то ни стало продвинуться на несколько градусов к северу. Видя, что вконец измученная команда уже не в силах грести, а паруса бесполезны ввиду противного ветра, Гаттерас приказал развести пары.