Е. Князев МЕНЯ НАЗЫВАЮТ СУПЕРКАРГО: 5

БУДНИ СУПЕРКАРГО

Мы уже давно в морях, но, согласно линейному расписанию, наш новый рейс начинается именно в Бангкоке. На палубе подходит к концу разгрузка, а ко мне непрерывно заходят то чекеры с пачками тальманских и люковых расписок, то стивидоры с каким-нибудь срочным вопросом.

Мы подмочили часть поташа, и вот теперь образовалась в трюме глыба - тонн на тридцать, намертво прилипшая к бортам. Чем мы только ее не долбили: лопатами, ломами, кувалдами, даже бульдозер в трюм спускали, только она, как гранит, лишь мелкие кусочки отскакивают. Больше всего я боялся, что грузополучатели вообще откажутся от такого груза и оставят нам этот сувенир на память вместе с убытками в круглой валюте, хотя рейс, выполнен на условиях так называемого чартера, то есть все расходы по погрузке и выгрузке несет получатель... Но всякое бывает. Не мудрено, что мне приходилось говорить со всеми агентами очень и очень вежливо и не забывать вовремя наливать им "рашен водки".

В конце концов, привезли компрессор, стали долбить этот пресловутый поташ. Жалко было смотреть на грузчиков: жара в трюме до сорока градусов, воздух полон ядовитой пыли, покрывшей их потные, обнаженные тела, залепившей носы и рты, а индусы (именно их наняла компания на эту черную работу) трудятся как одержимые, за свой грошовый заработок. Отбойные молотки так и прыгают в худых, жилистых руках.

При подсчетах не хватило около двадцати тонн. Стивидор ухмыляется: что я скажу в ответ на его "приятное" сообщение. Я. лихорадочно соображаю. Так ведь дело ясное: счет вели по отправленным машинам, плюс этот камушек, который уже не учитывали. Стивидор и агенты согласны - бумаги подписаны. Прощаемся как партнеры, вполне довольные друг другом.

И вот мы выходим на Бангкок. Скорей, скорей! В Бангкоке ждут: расписание линии плотное, не терпит никаких поправок. Опоздаешь раз, придешь раньше в другой раз - дельцы, которые привыкли иметь дело с точными сроками, разочаруются. Но наши дальневосточные моряки еще никому не давали повода для разочарования, оттого и выходит наш флот на мировую экономическую арену в полном блеске своих достоинств.

Идем Сиамским заливом; погода штилевая, солнечная. Матросы драят палубу. Вот и старший помощник вышел к ним в плавках, схватил брандспойт, помогает наводить порядок немногочисленной рабочей бригаде. А я с утра кручусь на мостике: выписываю расстояния переходов между портами, заполняю черновик рейсового отчета. Приходит мастер, подает мне новую букировку. Значит, надо сейчас же заняться перетасовкой своих планов.

К вечеру подходим к Косичангу, он расположен недалеко от устья могучей реки Чао-прайя, на которой стоит Бангкок. Здесь надо выгрузить часть железа, чтобы зайти в реку. Проходная осадка 26 футов, а мы сидим на 28. Таможенники и агенты не заставляют себя долго ждать. Ко мне, как обычно, врываются сразу человек шесть. Отмечаю про себя, что народ этот менее приветлив, чем малайцы, а молодой стивидор держится так, словно Будда его ближайший родственник. Супервайзер и агент - ребята более корректные.

К чифу тоже нагрянула уйма чиновных таиландцев, поставивших, как нам кажется, цель выколотить из него все, что можно, в виде подарков и сувениров. Нас уже предупреждали, что таиландцы склонны к бюрократии, теперь я вижу это своими глазами. Бумаг чиновникам здесь надо представить столько, сколько мы не делали во всех предыдущих портах, вместе взятых. Таможенники придираются до тех пор, пока старпом не подает им наше сухое вино. Тут они смягчаются. Я тоже под давлением чиновников печатаю дополнительные документы: манифесты, письма, из-за спешки делаю массу ошибок, вожусь с чиновниками до двух ночи. А выгрузка все не начинается...

На палубе расхаживают вачманы, полицейские в мундирах цвета хаки. У каждого висят на поясе увесистая дубинка и наручники. Они "охраняют экипаж". По правде говоря, сами они не внушают нам доверия, но что поделаешь - таков порядок в этой стране. К тому же по опыту моряки знают, что здесь распространено пиратство - самое настоящее, как в средние века. Пираты могут быть и на шампуньках, и на быстроходных катерах, вооружены от кинжалов до пулеметов. Мы уже читали, что они нападают и на крупные торговые суда. Так что пусть уж ходят полицейские - все лучше, чем пираты.

Мы стоим на рейде, в заливе. На берегу видны домишки, нефтебазы, множество барж и катеров. Пока они не могут выйти из-за ветра. Только к обеду несколько барж пришвартовалось к борту. Привезли автоген, начали резать слишком длинные и тяжелые куски металла, потому что стрелы наши рассчитаны на три тонны, не больше. Прибыл новый стивидор Сахиб, человек лет сорока. Он сразу же поясняет мне, что любит чуточку выпить. Приходится угощать. Но дело свое Сахиб знает, и, хотя язык у него постепенно начинает заплетаться, распоряжения грузчикам он дает точные и решительные.

Ночью кончается первая партия железа. Делаю перерасчет по осадке судна, но качка мешает точно зафиксировать цифры осадки на корме и носу. С моря наплывает туман; ветер, кажется, совсем холодный, я уже мерзну. Глянул на термометр - 23 градуса. Вот что значит привычка!

Вдруг замечаю, что доски сепарации, складываемые у нас на палубе, постепенно исчезают. Наклоняюсь через борт - так и есть: и в одной, и в другой барже наша сепарация. Тут я вспомнил двух шустрых молодых людей, предлагавших мне еще вчера "продать" им по дружбе доски. Разумеется, подешевле или за пару бутылок виски. Я, конечно, тут же направил их куда следует. Подзываю полицейского и при нем кричу на баржи, что, если исчезнет еще хоть одна доска, им придется отчитаться перед своей полицией. Вачман согласно кивает головой, а я думаю: "Что ж ты, братец, делаешь вид, что не замечал воровства!"

Полицейский отходит от борта, длинно зевая. Да, не сладкая у него жизнь - стоять вот так, ничего не делая и ничего практически не охраняя. Видно, и хочется ему размяться, поделать что-нибудь, но ведь любая физическая работа - это удел кули, а он их явно презирает. Так и мучится, бедный. А между тем заняться ему есть чем. Вот только что подплыла к борту моторка с потушенным фонарем. В сумерках видны несколько девчонок в джинсах, приготовившихся брать наше судно на абордаж. Вижу, как стремглав летит к трапу Володя Романюк, наш третий помощник, включает лебедку, приподнимая трап над водой. Девчонки возмущены, грозят ему кулаками, что-то кричат. Тут же, впрочем, не теряя времени, они отчаливают и мчатся на своей моторке к греческому судну, бросившему якорь поблизости.

Наши вачманы с браслетами на поясах с сожалением качают головами, зря, мол, мы не ценим таиландских девочек, они самые красивые в мире.

- Что ж вы, так любите своих девочек и позволяете любому иностранцу покупать их за пять долларов? - спрашиваю я.

- У каждого своя работа, - глубокомысленно изрекает вачман.

- Через несколько часов закончим, - сообщает мне Сахиб и весело улыбается, делая всемирно известный знак насчет выпивки.

Ну что ж, надо угощать. Сколько же останется у меня зарплаты к концу такого рейса? Ведь вино мне никто не выдает бесплатно, так же, впрочем, как и любому. Те небольшие суммы, что выделяются капитану для подобных угощений, быстро заканчиваются, а клиенты наши - народ с аппетитом!

Я проверяю осадку судна и звоню в машину, прошу перекачать топливо из кормовых танков в носовые, чтобы ликвидировать дифферент на корму.