|
Мы завтракаем в кают-компании.
Это старпом наш, Андрей Антоныч, поставил Нас на довольствие на корабль, хотя тыл сопротивлялся изо всех сил. Оно и понятно, на береговом камбузе воровать-то легче, вот тыловики и суетятся. И приказ есть: всем кораблям питаться на берегу, и только для нашего Экипажа из-за Андрея Антоныча сделали исключение, потому что ему на все это чихать.
Он приказал: питаться на корабле, и я, как исполняющий должность еще и помощника командира, сделал для этого всё, то есть, я пошел в тыл и сказал им, что если они нас на корабль на довольствие не поставят, то они через пять минут увидят у себя в кабинетах Андрей Антоныча. Так что немедленно наше корыто стало питаться на себе самом.
Чай мы по утрам пьем молча - я, Андрей Антоныч и наш зам.
В то утро мы тоже сидели абсолютно молча и пили, пока Андрей Антоныч не достал из кармана какую-то бумагу. Он надел на нос очки и, прихлебывая из стакана в любимом подстаканнике, начал читать: «Дорогое командование корабля! (при первых же звуках зам насторожился). Пишет вам мама Козлова Сергея Ивановича. Как только он попал в вашу часть, было от него только одно письмо с адресом, а потом, вот уже три месяца не имеем мы от него никакой весточки. Жив ли, здоров ли наш Сереженька». Старпом посмотрел на зама поверх очков, как змея на мышь, и произнес:
- Вот и мне тоже стало интересно: жив, здоров ли наш Сереженька? Кто это, Сергеич?
- Андрей Антоныч, это: видимо: из нового пополнения: - засуетился зам, не попадая в рот сушкой, - Их определили на береговой камбуз, и вот они там…
- И вот они там потерялись, что ли? Помощник командира! (это уже мне)
- Я, Андрей Антоныч!
- У нас на корабле людей не хватает, а вы их куда-то посылаете?
- Так: штаб: - начал я.
- А мне плевать! Слышите? ПЛЕВАТЬ! Почему я не в курсе? Почему у вас из-под носа людей воруют! Штаб! Ничего не хочу знать! Почему люди служат у нас, а на корабле я их не вижу? Сегодня же! Нет! Сейчас же! Отправляйтесь в дивизию, и чтоб он был на борту вместе со всеми остальными! Заблудившимися! Кстати, заместитель командира!
- Да, Андрей Антоныч!
- А почему он домой не пишет?
- Так я же его тоже не видел, Андрей Антоныч!
- Как это? Как это вы, товарищ боевой наш зам, до сих пор не видели человека, который у нас служит уже более трех месяцев? Почему вы не ознакомились со всеми его родственниками? Почему не удосужились сесть с ним рядом? Поговорить? Вы для того и существуете! Здесь! Вы для того и нужны, чтоб говорить! Остальное делаю я! А теперь я должен за вас писать письмо маме? А? Я покажу вам как надо писать маме! Я проведу с вами со всеми занятие по написанию писем в родные пенаты! Поупражняемся! В эпистолярном жанре!!!
В общем, через полчаса в кают-компании сидели уже все: я, матрос Козлов (срочно отмытый в три руки от камбузных жиров), зам и Андрей Антоныч. Перед Козловым лежала ручка, бумага, конверт.
- Родная мама! - диктовал ему Андрей Антоныч - Пишет вам ваш сынок Сереженька! Как только до дорогого командования корабля дошли вести о том, что я не посылаю вам писем, немедленно собрались все мои командиры, и вот теперь я в их присутствии пишу вам эти строчки. А попал я сначала на камбуз, где и находился целых три месяца. А кормили меня там: (Кстати, как его там кормили, Сергеич? А? Хорошо? Ладно, так и запишем!) А кормили меня там хорошо. Я даже поправился. (На сколько он поправился? А? Помощник командира? Не знаете? Ну, так узнайте! И вообще, после камбуза надо бы проверить всех на яйце-глист! На чем мы остановились?) И теперь же я переведен на корабль, где и будет проходить моя дальнейшая служба. Передайте мой привет бабушке Агапье. (Как бабушку-то зовут? Глафирой?) Бабушке Глафире. (Хромает бабушка?) Как там ее нога? Правая. И комбайнеру Дмитричу. (Михалычу? Пиши Михалычу!), а так же: Андрей Антоныч не успокоился, пока не передал привет всей деревне. Потом он оставил в кают-компании меня, зама и продолжил:
- Значит так! Я чувствую, что без меня никак не обойтись! В деле написания писем! Саня!
- Я, Андрей Антоныч!
- Зам выделит время от своей потрясающей политинформации (или как она там теперь называется) и дважды в неделю всем писать домой письма под диктовку!
И начали мы писать письма домой под диктовку. Я диктовал - все писали. Про распорядок дня писали, и про то, что они едят, где спят и как себя чувствуют. Через две недели Андрей Антоныч на завтраке опять достал из кармана бумагу и надел очки. Зам смотрел на все эти приготовления с плохо скрываемым беспокойством.
«Дорогие наши командиры! - начал читать старпом, - Пишет вам опять мама Козлова Сергея Ивановича! Уж как мы все порадовались, когда узнали, что наш Сереженька служит на самом, что ни на есть, дальнем севере. Хорошо, что сам он здоров, и чувствует себя хорошо. Особенно хочется вам сказать спасибо за доброту и заботу. Вся наша деревня тоже передает вам привет и желает долго здравствовать»…
Ну и так далее… Андрей Антоныч сложил письмо и сунул его в карман.
- И как вы правильно все придумали, Андрей Антоныч! – немедленно засюсюкал зам.
Старпом лениво на него глянул.
- Сергеич! - сказал он чуть погодя, - Вот этот прогиб я тебе засчитываю, но если я опять письмо буду писать всей деревне, то извини. Оттрахаю за каждую маму!
- Андрей Антоныч!
- Прилюдно! Я тебя предупредил!
На том и порешили.
| 
