В капитанской работе я, естественно, имел дело с лоцманами разных стран.
В большинстве своем это были мастера своего нелегкого труда. Особенно мне нравились архангельские - своей степенностью и спокойствием, свойственными вообще северянам-поморам. И о других лоцманах, наших и иностранных, могу много сказать хорошего.
Но я расскажу о случаях, их было немного, недостойных.
Теплоход "Зайсан" входил в Антверпен. Приняв лоцмана в устье Шельды, я сказал ему, что на судне экспериментальный двигатель с непостоянным, иногда неожиданным длительным реверсом. Но когда входили в шлюз, лоцман с трудом улавливал моменты, когда давать переменные хода, и поэтому механик не успевал выполнять его команды по телефону.
В результате мы навалили на стенку шлюза и оторвали от палубы по сварочному шву несколько контрафорсов фальшборта.
Лоцман до того расстроился, что поднял руки вверх:
— Плохая машина, капитан, работайте сами! — и ушел в рубку.
Пришлось все остальные маневры до самой швартовки к причалу проделывать самим.
На выход я потребовал другого лоцмана. Пришел человек, пожилой и спокойный, видимо, имевший дело с двигателями еще похуже нашего.
Вошли мы на "Зайсане" между волноломами Порт-Саида. Ход – четырнадцать узлов, и судно начало рыскать все более и более. Лоцман растерялся и, вижу, не знает, что необходимо убавить скорость. Делаю это сам, и судно пошло спокойно.
Во Владивостоке на пароходе "Азия" выходим из сухого дока. Лоцманом пришел мой давний знакомый Коля Тютнев, с которым еще юнгами плавали на пароходе "Астрахань" в 1929 году.
Вышли из дока, и дальше нас повели два буксира. Ночь ясная, штиль. Вдруг налетел шквал с юго-востока.
Коля и говорит:
— Паша, что-то сердце заболело. Я лягу в рубке, а ты управляйся сам.
А тут якорь-цепи судов и справа, и слева. Узкость. Что делать? Сам и управлялся, к тому же наши буксировщики четко работали с большим порожним судном.
Ветер дул более часа. И сразу стих, когда нас уже дотянули до Босфора.
У моего приятеля перестало болеть сердце, и он поставил нас на якорь.
В Петропавловске стали на рейде. Утро. Штиль. При подходе я ночь не спал, поэтому пригласил лоцмана. Он и старпом Рожков пошли на швартовку. Проснулся от толчка. Навал на левое крыло мостика стоявшей у причала "Бури". Старпому и лоцману не хватило места в штиль и при отсутствии течения поставить "Витебск" в полном грузу к причалу. С тех пор в Петропавловске никогда не приглашал лоцмана.
Конечно, за тридцатитрехлетнюю практику подобных случаев немного.