П.П. Куянцев Я бы снова выбрал море...: 43

Боцман крейсера "Жемчуг"

Летом 1930 года на Ленинской, недалеко от ворот порта, появился человек. Он развлекал прохожих, громко выкрикивая:

— Ешьте, товарищи, черный хлеб!.. Был царь-дурак, был хлеб пятак!..

Милиция его не трогала. А он пошумит-пошумит и уйдет в порт.

Тем же летом мы - шестеро мореходов со второго курса морского училища - изучали морское дело на пароходе "Астрахань". Этих грузопассажирских пароходов постройки балтийского завода, "невок", как их называли, плавало в Совторгфлоте шесть. Кроме "Астрахани", еще "Эривань", "Томск", "Симферополь", "Тобольск" и "Теодор Нетте". Они имели каюты первого и второго классов; салон, облицованный красным деревом; в средней части и в носовом твиндеке двухъярусные койки без всяких удобств для пассажиров третьего класса.

Старший помощник капитана Мелехов и боцман Заньков давали нам самую грязную работу. Мы чистили твиндек и ящики с содержимым пассажирских желудков, так как постоянная качка изматывала их до полусмерти; убирали палубу за скотом, который всегда возили на Камчатку, чистили льяла трюмов, выносили ил из цепного ящика.

Моей обязанностью, как самого младшего в группе (мне минуло только шестнадцать), была чистка льял под диптанками. Взрослый туда не мог проникнуть, я же был и мал, и тощ, и поэтому ползал по черной жиже. И все это называлось морской практикой.

Нас изредка в виде поощрения даже ставили к штурвалу и доверяли покраску, но чаще мы мыли надстройки.

Меня определили в помощники кочегарскому дневальному. Четыре раза в день он подавал еду в эмалированных мисках двенадцати кочегарам, а я четыре раза в день мыл эту посуду. Если я недостаточно быстро шевелился, дневальный давал мне подзатыльники. Никому другому он не позволял тронуть меня пальцем.

И этим дневальным был тот самый человек, который развлекал прохожих на Ленинской. Звали его Ося Концевич, и служил он когда-то боцманом на крейсере "Жемчуг".

Вот что он мне рассказал.

В первую мировую войну "Жемчуг" стоял в Пенанге. Он был из тех трех крейсеров, которым удалось уйти из цусимского ада в 1905 году. Кроме "Жемчуга", это были "Олег" и "Аврора", та самая "Аврора", которая стоит в Петербурге как мемориал.

В Пенанге было спокойно. Война далеко. И наши флотские "развесили уши".

В тот роковой день и командир, и старший офицер были на берегу.

Со стороны моря показался корабль, четырехтрубный, какими были английские крейсера. Вахтенный офицер "Жемчуга" и принял его за "англичанина". Идет союзник, зачем же расчехлять орудия?

"Союзник" остановился совсем рядом, спустил английский флаг, сбросил фальшивую трубу, поднял германский флаг и открыл огонь изо всех орудий по "Жемчугу". Борт крейсера был разорван, и он пошел ко дну. А "союзник" развернулся - это был "Эмден" - и скрылся.

Ося успел вылезти в иллюминатор. После этого испытания он слегка тронулся умом и поэтому чудил на улице.

Недавно Владивостокское радио передало статью на историческую тему, записанную в 1987 году. В ней сказано несколько слов о Концевиче. И я вспомнил о старом моряке...