Д. ДЖУД ПРИКЛЮЧЕНИЯ ДОЛГОВЯЗОГО ДЖОНА СИЛЬВЕРА: Глава 24

24. ПОТЕРЯ "МОРЖА"

После того, как Флинт со своими людьми ушел зарывать сокровища, пираты закончили подготовку к отплытию и проводили время, развалившись в блаженном безделии на палубе "Моржа" или бродя в лесу.

Сильвер, не предаваясь ни безделью, ни пьянству, несколько раз сходил все же на берег, стараясь далеко не отходить от места стоянки "Моржа" - боялся, что Флинт вернется и отплывет, не дожидаясь его. Однажды он осмотрел воздвигнутый лет двадцать тому назад людьми Кидда деревянный форт. Как укрепление, так и частокол, окружавший его, были еще в хорошем состоянии. В другой раз, в компании с Джобом Андерсоном и почтительно державшимся Беном Ганном, которого он взял носить мушкет и еду, дошел до вершины Подзорной Трубы. Оттуда Джон мог видеть на юг до мыса Холбоулайн и холма Бизань-мачты и на юго-восток до острова Скелета.

Но мысли о Флинте и сокровищах никогда не оставляли его. Не родился еще тот дурак, который бы доверился Флинту и шайке пиратов, единственных, знавших место, где зарыт клад. Но все же Флинт был не один - это давало некоторую гарантию от коварной измены - вряд ли все они могли сговориться обмануть других. С другой стороны, однако, награда за такую измену была огромна - более семисот тысяч фунтов - и могла бы ввести в соблазн самого архиепископа Кентерберийского.

Сильвер понимал, что и другие пираты таили в себе те же мысли. Билли Бонс наливался ромом намного больше обычного и непрестанно горланил "Пятнадцать человек на сундук мертвеца", а всполошенные попугаи разлетались, издавая тревожные крики. Израэль Хендс все время вслушивался в плеск волн, пытаясь различить звуки, издаваемые веслами при гребле, а Пью то и дело ломал от беспокойства свои длинные белые пальцы.

Миновало пять дней, и в десять утра шестого на палубе "Моржа" началась суматоха.

К кораблю шла маленькая лодка. Скоро пираты увидели, что в ней был только один, неуклюже управлявшийся с веслами человек; никого другого не было видно.

Все напрягали глаза, пытаясь разглядеть гребца, что было трудно из-за слепящего солнца. Вдруг Пью вскрикнул:

- Боже праведный, да это Флинт!

- А где другие? - спросил Билли Бонс. Он тяжело оперся о релинг и наклонился, как бы для того, чтобы увидеть пропавших пиратов.

- Ну, в скором времени мы это выясним, - мрачно заметил Сильвер. Он обернулся к Бонсу:

- Билли, ты не знаешь, если ли у Флинта карта этого острова? И если есть, то где она?

- Насколько я знаю, нет, - ответил Бонс. - Все у него в голове.

- В таком случае эту голову надо беречь, - промолвил Долговязый Джон.

Тем временем Флинт подвел лодку к "Моржу". Привязал ее концом, сброшенным сверху Черным Псом, и с трудом поднялся на палубу.

Когда Флинт появился, шатаясь, на палубе в испачканных панталонах, разодранной рубашке и с окровавленной повязкой вокруг головы, пираты угрожающе обступили его.

Джон Сильвер глубоко затянулся, и дым из трубки поплыл прямо к качающейся перед ним фигуре, походившей на грешную душу, только что сбежавшую из самого ада.

- Ну, - начал Джон дружелюбно, словно бы спрашивая, сколько времени, - а где остальные ребята, капитан?

Флинт взглянул на него налитыми кровью глазами. Испитое лицо его исказилось злобой.

- Мертвы, - прохрипел он. - Все мертвы, все до единого горят в пекле, подлые предатели!

И с этими словами, шатаясь, он проследовал к своей каюте, опираясь на Дарби Макгроу, озабоченно лопотавшим что-то.

Как и следовало ожидать, Сильвер и другие главари последовали за Макгроу. Войдя в каюту, они увидели, как Флинт рухнул на койку. Из рваной раны на голове сочилась кровь.

- Рому, Дарби, - еле слышно прошептал Флинт. - Дай мне рому. И в тот же миг потерял сознание.

Бонс с руганью захлопнул двери каюты перед пиратами, столпившимися поглазеть на капитана.

- Ну, парни, - сказал он, - не развеял же Флинт все доллары по ветру. Этот остров слишком велик. Если капитан отдаст концы, все кончено. Как мы найдем, где все спрятано?

- Спокойно, Билли, - сказал Джон Сильвер. - Во всем нужен порядок. Служба есть служба. Израэль, покличь этого балбеса американского лекаря, который думает, что много знает. Надо думать, он отыщет какое-нибудь латинское словечко, составит снадобье, а то и пустит Флинту кровь, самую малость, разумеется. Бонс, выйди на палубу и прикажи этим ублюдкам заткнуться. Скажи им, что капитан уже оправился. Выдай им дополнительную чарку рома, ты знаешь, как это наладить.

Андерсон неторопливо повернулся, чтобы выйти из каюты.

- Слушай, Джоб, - крикнул Сильвер ему вслед, - если Джордж Мерри или кто другой начнет болтать об измене, предложи им изложить все мне или Гейбу. Уверен, что это заставит их заткнуться.

- Ты прав, Окорок, - ответил Андерсон, - но Флинт еще не оправился. А может и умереть.

- Джоб, - сказал Сильвер, - наше с Билли дело - думать, твое - орать и ругаться. Давай, принимайся за работу.

После того, как Андерсон вышел из каюты, Сильвер обратился к остальным главарям:

- Лучше всего покинуть остров Кидда и отправиться на Нью-Провиденс. Здесь еще прольется кровь и ребята поднимут бунт. Пока что, мне думается, мы владеем положением. Надо поднять якоря. Сейчас прилив и попутный ветер. Мы с Билли останемся приглядеть за стариной Флинтом и за тем, как его лечат, храни его Господь.

Пью, Израэль, Черный Пес, Том Морган и остальные главари, однако, не тронулись с места. Разъяренный, что с ним бывало редко, Сильвер набросился на них:

- Вон отсюда, идиоты этакие! Иначе я сейчас погляжу, какого цвета ваши внутренности! - заорал он. Когда все, толкаясь, выскочили на палубу, он нагнулся, чтобы рассмотреть вблизи рану Флинта. Дарби уже обтер кровь чистой тряпицей, и глаза его наполнились слезами. Сильвер выпрямился и почесал затылок.

- Билли, - сказал он, - надо заставить Флинта выложить, где зарыто сокровище. Тебе случалось чертить карты. Набросай план острова и, когда капитан придет в сознание, пусть обозначит место крестом на карте, так что мы с тобой будем знать, где оно.

В этот момент в каюту изящной походкой вошел американский хирург Адамс, неся с собой повязки, тазики, скальпели и другие инструменты. Долговязый Джон, внимательно за всем наблюдавший, кивнул Бонсу, когда "Морж" начал покачиваться, - признак того, что корабль уже в открытом море.

Плаванье к Нью-Провиденсу оказалось для Джона Сильвера сущим кошмаром. Флинт то бесновался и сыпал ругательствами, то на целые дни впадал в беспамятство. Как ни пытался Джон, он не сумел заставить больного сосредоточиться настолько, чтобы тот смог обозначить место, где было зарыто сокровище. Впрочем, Флинт ни при каких обстоятельствах не открыл бы так просто эту тайну Сильверу. Пираты, в свою очередь, были очень неспокойны и подозревали всех и вся в предательстве. Приказы исполняли неохотно и на работу глядели сквозь пальцы. Они в открытую говорили, что тут что-то неладно, что их хотят лишить законной их доли испанского сокровища, зарытого на острове Кидда. Хотя Билли Бонс и напоминал им об огромной добыче и полных мешках золота и серебра в трюмах, они продолжали выражать недовольство.

И ничего удивительного в том, что испанцы застали пиратский корабль врасплох. "Морж", огибавший рифы близ Флориды менее чем в двухстах пятидесяти милях от Нью-Провиденса, дерзко поднял "Веселый Роджер". Сильвер находился в каюте Флинта, пытаясь исторгнуть из него хоть какое-то осмысленное слово. С тех пор как пираты покинули остров Кидда, он проводил долгие часы в бесплодных попытках узнать тайну Флинта, и, может быть, это и стало первопричиной ослабления дисциплины на корабле.

Так или иначе, но наблюдатели не были поставлены, а все свободные от вахты пираты дремали или играли в кости по палубам.

Из-за этого опасность заметил первым рулевой, когда испанец был уже довольно близко. Он резко завертел штурвал, отчего "Морж" сильно свернул вправо, и закричал:

- Испанский галеон по левому борту!

Сильвер, услышав тревожный крик, внезапно отпустил руку Флинта. Костяшки пальцев больного застучали по полу каюты. В тот же миг Джон очутился на палубе. Билли Бонс уже впился глазом в подзорную трубу.

- Только бы не тяжело вооруженный галеон, Билли, - молвил Джон.

- Последнее время в Карибском море испанцы заменяют их на более быстрые фрегаты, но с теми нам еще можно потягаться, даже несмотря на добычу в трюме, если, конечно, иметь везение и умело маневрировать.

Бонс выругался:

- Вооружен до зубов! Две орудийных палубы, черти бы его взяли. По сорок орудий с каждого борта.

Израэль Хендс приблизился, мотая своей большой круглой головой, как будто надеясь, что ром вытечет у него из ушей. До него донеслись последние слова Бонса.

- Сорок орудий! - сказал он, трезвея на глазах. - Да он нас просто сдует с воды, ей-богу, прямо так и сделает!

Джон Сильвер схватил его за правое ухо:

- Мне твои присказки без надобности, Израэль! Пусть твоя башка переполнена ромом, это меня не волнует. Продери глаза, полей голову холодной водой и лучше целься. Ну, пошел вниз, живо!

Куда направлялся галеон? Он изменил курс и пошел на сближение. То ли из-за огромной его парусности, то ли из-за благоприятного ветра, но расстояние между кораблями непрерывно уменьшалось.

Пью нервно облизал губы.

- Все пропало, - сказал он Сильверу, и впервые в его голосе слышно было что-то вроде робости. - Как будто громадное облако затеняет солнце. Для нас все кончено, Джон.

С орудийной палубы грохнул одиночный выстрел.

- Явно это Израэль пристреливает дальнобойное орудие, - мрачно заметил Бонс. - Как будто в этом есть смысл.

Выстрелы следовали один за другим, но галеон оставался невредимым.

- Подождем сближения, тогда попадет, - спокойно сказал Сильвер и тут же заорал пиратам на палубе: - Парни, готовьте тесаки, сейчас мы сойдемся с этими идальговцами, и будет славная сеча, ей-богу!

Галеон поравнялся с "Моржом", орудийные порты его угрожающе зияли.

- Почему не стреляют?! - пронзительно закричал Пью.

Как бы в ответ на его вопрос, орудия "Моржа" издали нестройный бортовой залп, и почти одновременно с этим галеон повернулся правым бортом к нему. Сорок маленьких облачков дыма взвились от него, и через несколько секунд всесокрушающая сила залпа обрушилась на пиратов.

Дым окутал оба корабля. К испанцу доносились от "Моржа" треск, грохот и истошные вопли раненых и умирающих.

Когда дым рассеялся, палубы стали походить на решето, а по правому борту над ватерлинией зияло большое отверстие.

С окровавленным лицом, словно получив удар саблей по щеке, Билли Бонс твердо держал в руках штурвал, а вахтенный рулевой в предсмертной агонии извивался у него под ногами.

Слева от него роковое ядро оторвало часть релинга, разнесло в щепки участок палубы и унеслось дальше в море, но по пути поразило как Джона Сильвера, так и Пью.

Сильвер валялся в луже крови без сознания: левую ногу его раздробило у самого таза, и держалась она только кожей да обрывками раскромсанных панталон. В двух ярдах от него стонал и ругался плачущим голосом Пью: из-под ладоней, закрывавших теперь уже пустые глазницы, сочилась кровь.

По всей палубе валялись раненые и убитые картечью и ядрами, разметавшими их, как кегли. Вне всякого сомнения, второго залпа "Морж" бы не выдержал и тайна острова Кидда могла исчезнуть навеки в пучинах моря, но по случайности, поистине чудесной, дело приняло иной оборот. Как бы тяжело ни пострадал экипаж Флинта, такелаж, паруса и мачты "Моржа" остались почти непо-врежденными, в то время как залп Израэля Хендса снес испанскому галеону бушприт и фок-мачту. Из-за этого испанец хотя и сохранил способность к управлению, резко сбавил ход и стал отставать от пиратов.

Билли Бонс подгонял и ободрял уцелевших моряков, и расстояние между судами постепенно увеличивалось к ярости испанского капитана, чья законная добыча и заслуженная награда ускользали прямо из рук.

Спустя четыре часа "Морж" сумел оторваться от потерявшего мачту испанского галеона на безопасное расстояние. Все это время Билли Бонс стоял на месте рулевого и его суровое смуглое лицо не меняло невозмутимо спокойного выражения, как если бы он был изваянной из дуба фигурой на носу корабля. Билли и так-то нечасто смеялся, а теперь совсем не имел оснований веселиться, направляя "Морж" на восток к Нью-Провиденс. Около ста пиратов были убиты или немногим отличались от убитых; многие были серьезно изувечены, как Сильвер и Пью. Лишь две-три дюжины моряков могли держаться на ногах, чего явно не хватало для далекого и опасного перехода.

Израэль Хендс выполз из орудийной палубы невредимым. Время от времени он подходил к Бонсу и докладывал дополнительные подробности о потерях и повреждениях "Моржа". Так, оказалось, что Джоб Андерсон и Том Морган не больно-то пострадали, а Черный Пес, у которого картечью оторвало два пальца на руке, также мог работать, хотя непрерывно хныкал и оплакивал свою потерю. Из прочих Джордж Мерри, хотя и слегка контуженный, не переставал ссориться и задираться со всеми, а О'Брайен, Дерк Кемпбелл и Бен Ганн остались полностью невредимы, хотя последний стал более нервным и время от времени, что совсем необъяснимо, говорил только о сыре.

Бонс выругался, когда ему доложили о положении корабля.

- Вот тебе и на! И землетрясение я пережил, и желтую лихорадку, и на каторге даже побывал, - сказал он, прищелкнув пальцами, - и так близок оказался к моменту, когда смогу наконец зажить, как лорд-канцлер, а вот теперь не знаю, доползем ли мы до Нью-Провиденс.

- Ну, Билли, я исполню свой долг, - отозвался Израэль Хендс.

- Как канонир, не сомневаюсь, ты сделаешь все, Израэль, - возразил Бонс, - но не как моряк. Флинт, когда не в обмороке, вопит и поет на корме, как помешанный; Пью потерял иллюминаторы, а Окорок останется одноногим, если выживет, в чем я сомневаюсь. Ну, по моему разумению, я теперь капитаном стал, хотя неизвестно, кто и когда меня на этот пост выбирал.

Израэль немедленно откликнулся:

- Никто на борту не против тебя, Билли.

- Да, - отвечал Бонс, - может быть, никто и не против. Хотя бы сейчас, поскольку Долговязый Джон остался при одной ноге.

Он прищурил глаза и взглянул вперед:

- Знаешь, Израэль, с тех пор как мы ушли из Санта-Лены, я и глотка рома не сделал, а ведь он меня, ей-богу, бодрит и голову просветляет. Да, что это там за корабли какие-то по правому борту?

Израэль неуклюже полез по вантам бизань-мачты и поглядел на горизонт.

- А ты, Билли, их, должно быть, просто почуял! Два судна вдалеке, точно так. Но они не кажутся опасными.

- Приятель, у нас всего-навсего две дюжины тех, кто может взяться за дело. Этого не хватит, чтобы убрать паруса, если ударит шквал, не говорю уже о стрельбе из орудий, коли надо будет. Так что запомни, каждое судно на горизонте - враг, и враг опасный. Эти суда лежат как раз на пути к Нью-Провиденс, но я пока еще не спятил и не дам себя догнать! Плясать я и в молодые годы не был большим охотником, а уж на рее тем более. Меняем курс. Через час стемнеет, и тогда пусть ищут нас по всему морю, коли охота.

- Вернуться ведь не сможем, Билли. Ветер неблаго-приятный. Куда думаешь податься?

- А к Саванне, приятель. Пойдем прямо на север. Путь подольше, но зато безопасный.

И Бонс начал менять курс корабля, отдавая приказы горсточке пиратов на палубе.

Пока "Морж" уносился во мраке на север, американец-хирург Адамс продолжал лихорадочно перевязывать сгрудившихся в кубрике раненых. Помещение превратилось в сущий ад от стонов измученных дикой болью людей, то и дело валившихся друг на друга, не в силах удержаться на месте из-за качки. То, что Адамс сумел сделать, было истинным чудом, говорю это вам, как врач, потому что работать ему пришлось в жарком и душном кубрике при мигающем свете фонаря, а пациентов с серьезными ранениями было у него больше сотни. До того дня пираты насмехались над мистером Адамсом, делая предметом насмешки учтивые его манеры, преследуя его кличкой "дамочка" или "барышня" - с этой ночи никто из экипажа Флинта и не помыслил бы о подобном. Адамс скорее походил тогда на мясника, чем на образованного джентльмена: фартук его лоснился от крови, а с пил и скальпелей то и дело срывались красные капли.

Хирург счел Черного Пса раненым достаточно легко, чтобы держаться на ногах и выполнять мелкие поручения, а потому, невзирая на протесты последнего, назначил его своим ассистентом. В ушах каждого слово "ассистент" звучало очень важно, но работа была не из приятных, потому что Черному Псу пришлось извлекать щепки и картечины из раненых конечностей и зашивать зияющие раны грубой сапожной дратвой.

Пью был среди первых, о чьих ранах позаботились: Черный Пес боязливо промыл изрезанный лоб Гейба и смазал целебным бальзамом пустые его глазницы. Затем перевязали ему глаза куском материи от разорванной синей рубашки и положили в угол кубрика, где несчастный оплакивал свою потерю, проклиная все на свете, жалобно стеная и умоляя дать ему подкрепиться.

Адамс не тратил много времени на тех раненых, которые, по его мнению, сложившемуся при осмотре увечий, не имели шансов дожить до утра. Приговоренных выносили на переднюю палубу и оставляли умирать среди брызг волн и сильных порывов ветра. Однако за жизнь других пиратов, имевших хоть малейший шанс выкарабкаться, Адамс бился, как лев.

Через несколько часов после того, как "Морж" ускользнул от испанца, Адамс занялся раненым квартирмейстером. Долговязый Джон вздрогнул, когда хирург, с сомнением покачивая головой, изучал его раздробленное бедро, пробудив страдальца от лихорадочного сна, до сих пор притуплявшего боль.

Наклоняясь над потным лицом Сильвера, Адамс изысканно обратился к нему тонким голосом, в котором явственно проступал новоанглийский акцент:

- Мистер Сильвер, я твердо убежден, что вам необходимо ампутировать ногу возле таза.

Джон покачал своей большой русой головой:

- Отрезать мне ногу? Боже мой, покарай гневом своим и не оставь в живых человека, который сделал бы это! Не желаю я быть одноногим попрошайкой, христа ради выклянчивающим у прохожих фартинг на краюху хлеба. Пошел-ка ты, коновал, к дьяволу! Может быть, я оправлюсь. Знаю вас, лекарей, засыпаете человека латынью, как римские попы! И ведь хлебом вас не корми, дай только искромсать на куски того или иного славного моряка, чтобы посмотреть, что у него внутри, а как отправите на кладбище сотню-другую славных малых - ну, книжки себе строчить, и ведь опять на вашей проклятой латыни!

Хирург продолжил:

- Если я не отрежу вам ногу, мистер Сильвер, вы в течение недели станете трупом. Ваша бедренная кость разбита на мелкие осколки, а кроме того, вы потеряли много крови. Мне чуется уже запах гниения. Видели ли вы когда-нибудь гангрену, мистер Сильвер? В Бостоне я однажды вычистил два с половиной фунта червей из раны одного старого негодника, который тоже считал, что разбирается в этом деле лучше лекарей. Не больно-то приятно было смотреть, как он умирал. Ну, мистер Сильвер, времени у нас с вами для разговоров нет. Жизнь или смерть, выбирайте сами, да без раздумий!

Сильвер взглянул на него налитыми кровью глазами:

- Режь, Адамс, да поскорее. Не думал я, что ты можешь быть таким оратором, разрази тебя гром!

Четыре человека еле уместили огромное тело Джона Сильвера на окровавленную доску, поставленную на козлы и служившую операционным столом. Оказалось, хирург не больно-то церемонился, когда проводил ампутации. Сильвера положили на спину и крепко связали сложенным вдвое кожаным ремнем. Черный Пес с опаской взялся за его плечи, чтобы прижать к доске, и Адамс принялся за дело. Бедро Джона было так раздроблено, что хирург почти не прибегал к пиле. Главной его работой было срезать разорванные мускулы и кожу как можно скорее, не допуская нового кровотечения.

Храбрым человеком был Джон Сильвер, но никогда не потребовалось ему столько мужества, как в миг, когда он ощутил боль от острия скальпеля, разрезавшего ногу, - он мотал головой во все стороны, сжимал огромные свои кулаки с такой силой, что ногти глубоко врезались в ладони, но не издал ни звука. И все же, когда оставшуюся культю залили для дезинфекции кипящим маслом, он не выдержал. Тогда, казалось, вся палуба над ним задрожала от нечеловеческого вопля. Адамс, торжествующе улыбнувшись, обернулся к Черному Псу, готовому грохнуться в обморок:

- Ну, мистер Пес, кто способен так кричать, непременно поправится. Если хватает сил для такого вопля, есть надежда на выздоровление.

Так Джон Сильвер потерял ногу. Надо добавить, что он едва не умер, несмотря на умело проведенную и своевременную операцию, потому что почти сразу после ампутации его скрутила лихорадка, скорее всего, малярия, от которой он дрожал так, что даже зубы стучали. Черный Пес присматривал за ним, как мог, удерживал на койке его бьющееся в приступах огромное тело, отирал платком пламенеющее потное лицо и вливал в глотку солидную порцию рома, если удавалась такая возможность, когда Адамса не было поблизости.

Каких страшных событий и преступлений можно было избежать, если бы Джон Сильвер умер тогда на "Морже"! Несомненно, многие достойные люди остались бы живы и по сей день. Впрочем, пути Господни неисповедимы, они почили, оплаканные своими близкими и друзьями, а гнусные негодяи живут, как и раньше, припеваючи и измываются над порядочными людьми. Впрочем, не мне судить о намерениях Господа.

Как бы там ни было, Джон Сильвер не умер, хотя несколько недель провел между жизнью и смертью и был так слаб, что едва сознавал, где находится.

Пока Сильвер боролся со смертью, Билли Бонс привел "Морж" в Саванну, недавно построенное поселение в Джорджии. Решение это было удачным и хорошо обдуманным, так как некогда Флинт успел завоевать благосклонность губернатора, чванливого мошенника по имени Бондхед, выделив ему часть добычи, взятой при нападении на берега Флориды. Словом, "Морж" дополз до Саванны, и Билли сошел на берег, прихватив с собой сундук серебра для Бондхеда. Благодаря этому "Моржу" разрешили спустить якоря близ Саванны и благородный губернатор, всегда готовый к взятке, даже если это било по расчетам его повелителя короля Георга II, снизошел до того, что послал на борт своего личного врача.

В течение трех недель "Морж" стоял на якорях близ Саванны и походил более на плавучую лечебницу. В это время большинство здоровых и оправившихся от ранений пиратов исчезло, поступив на другие суда, либо пытая счастья в самой Саванне; кто был малость поумнее других, взял себе мешок-другой серебра, чтобы облегчить себе жизнь на первых порах.

И Флинт, как говорится, тоже пустился в дальний путь: однажды вечером он испустил дух, предварительно разразившись такой руганью, какая встряхнула бы покойника, а Билли Бонс был с ним, когда злодей отправился в ад. Несомненно, именно тогда Билли узнал место, где зарыто сокровище на острове Кидда, потому что, едва прикрыв глаза Флинта медяками и позвав Тома Моргана в свидетели, произнеся краткую заупокойную молитву, он взял из трюма немалую долю добычи и исчез.

На следующий день, едва услышав о бегстве Бонса, Джон Сильвер пришел в себя, сел в койке в своей каюте на юте и подробно расспросил Тома Моргана о случившемся.

- Видел я Флинта мертвым, собственными глазами его видел, Джон, - говорил ему Морган. - Билли подвел меня к нему, лежал в койке, вот как ты.

- Том, а где Билли сейчас? Ты подумай. Никто тебя не торопит. Мне, знаешь, просто приятно слушать, как ты выдавливаешь слова одно за другим. Звучит просто как музыка, честное слово.

Морган смущенно ответил:

- Билли не сказал, куда поедет, Джон, уж ты извини, не знаю. Он просто встал и крикнул: "Поднимаю якоря, приятель. Передай Окороку, как оживет, что я его славно переиграл. Имею карту (а может быть, картинку какую-нибудь, черт его знает, что сказать хотел своими мудреными словами). Он (ты, значит) знает, что это значит". Вот так и сказал слово в слово.

Сильвер совсем выпрямился в койке.

- "Он знает, что это значит", негодяй этакий! - взревел он. - Да, действительно, знаю, что он сказал. Заставил Флинта выдать ему, где зарыт клад! Значит, он все обозначил на карте. Боже праведный, что за судьбу ты мне послал лежать искалеченным! Кабы не это, разве посмел бы Билли, этот изменник, так подло поступить! - он замолчал на миг, переводя дыхание. Затем спокойно добавил: - Том, приятель, ты настолько благоразумен, что никогда не утруждаешь свою голову размышлениями, но руки твои - чистое золото, особенно когда работаешь по дереву. Сделай-ка мне костыль, да такой, чтобы сделал честь любому джентльмену удачи, чтобы каждый, кто глянет на него, сразу пожелал бы лишиться ноги и получить такой. Приведи ко мне Гейба, Пью, Черного Пса и всех остальных, кто еще не поднял якоря. Скажи им, что я оправился от малярии, что скоро начну выходить. А ты, Билли, подлый предатель, берегись, потому что я тебя отыщу, даже если придется обскакать весь свет на одной ноге!

На следующее утро Сильвер принял командование остатками экипажа Флинта и принялся наводить на борту порядок, на удивление быстро наловчившись пользоваться новым костылем. При первом же удобном случае он продал "Морж" алчному местному торговцу по имени Оглторп и разделил деньги и остатки добычи между пиратами. Затем, имея в карманах почти две тысячи фунтов, он поступил коком на сторожевой корабль с Ямайки, выговорив право бесплатного проезда на нем для Гейба Пью, которого не хотел оставить в беде.

Сильвер уже обдумал дальнейшие планы. Сначала он заберет Аннет с сыновьями с Ямайки. Всей семьей приедут в Англию, и там он остановится в какой-нибудь уютной гавани, вложит свои деньги в выгодное дело и наймет себе дом, а то, возможно, остановится и в Бристоле, потому что, скорее всего, все знавшие его давно умерли или разъехались. Там, вынюхивая и подслушивая, он откроет место, где скрывается Билли Бонс. А может быть, рано или поздно и сам Билли появится в Бристоле, ведь многие бывшие моряки приезжают туда, хотя бы на время. Лучше всего будет открыть трактир возле порта. Это самый надежный наблюдательный пункт, куда валом валят моряки, рассказывают, только попроси, о своих похождениях, а обо всех других вообще сплетничают почище городских кумушек. Да, решено, так он и сделает. Ну что ж, Билли Бонс, до встречи.