Джошуа Слокам: ГЛАВА 18

ГЛАВА 18

Плавание в стародавние времена вокруг ,Мыса штормов". Суровое рождество. ,Спрей" пришвартовывается на трехмесячный. отдых в Кейптауне. Поездка по железной дороге в Трансвааль. Странные суждения президента Крюгера об экспедиции «Спрея». Его выразительные высказывания. Высокопоставленные посетители на «Спрее». Кокосовое волокно в качестве висячего замка. Любезности, оказанные адмиралом королевского флота. Путь на остров Святой. Елены. Земля на горизонте

Теперь мыс Доброй Надежды был самым важным местом, которое мне предстояло обогнуть. От бухты Столовой я мог рассчитывать на свежий ветер, при помощи которого «Спрей» мог бы вскоре добраться до своего дома. В день отплытия из Дурбана заштилело, и я провел время в размышлениях о заключительной части моего плавания. Расстояние до бухты Столовой, куда я намеревался зайти, составляло около восьмисот миль, но район для плавания был небезопасным. В стародавние времена португальские мореплаватели отличались исключительным терпением и на протяжении шестидесяти девяти лет предпринимали попытки обогнуть мыс, прежде чем смогли достичь бухты Альгоа, где матросы устроили бунт. Высадившись на маленьком острове, ныне называемом Санта-Крус, они воздвигли крест и поклялись перерезать глотку капитану, если он попытается вести судно дальше. Полагая, что Земля плоская и что, достигнув ее края, они могут свалиться в пропасть, восставшие заставили капитана Диаса повернуть вспять и были счастливы, когда вернулись к родным берегам. Год спустя Васко да Гама благополучно обогнул «Мыс штормов», как в те времена называли мыс Доброй Надежды, и в день праздника рождества открыл Наталь*.. Отсюда до Индии путь был уже легким.

* Natal — рождение, рождество (исп.].

Сильные порывистые штормы бушевали в районе мыса даже в это время года и возникали примерно через каждые тридцать шесть часов. Самое большее, чего им удавалось достичь, — это при попутном направлении продвинуть «Спрей» вперед либо (если они были встречными) незначительно отогнать назад.

В день праздника рождества 1897 года я достиг самой южной точки мыса. В этот день «Спрей» пытался буквально встать на голову и дал мне ряд доказательств, что к вечеру он постигнет этот трюк. С раннего утра он начал необычным образом зарываться носом в воду и носиться по волнам. Вынужден отметить это хотя бы потому, что, когда я стоял на бушприте и брал риф у кливера, «Спрей», словно преподнося мне рождественский подарок, трижды окунул меня в воду. Я вымок до нитки, и не сказал бы, что это пришлось мне по вкусу: никогда до сих пор мне не приходилось быть столько раз погруженным в море за такой короткий, скажем трехминутный, промежуток времени. Проходивший мимо английский пароход поднял сигнал: «Желаю счастливого рождества». Видимо, капитан судна был большим шутником, так как его собственное судно раскачивалось с такой силой, что винт показывался из воды.

Два дня спустя, идя рядом с пароходом «Скотсмен», «Спрей» наверстал потерянное время и при попутном ветре миновал мыс Игольный. Смотритель-здешнего маяка обменялся со мной сигналами, а впоследствии, когда я закончил плавание, прислал мне в Нью-Йорк поздравительное письмо.

По мнению смотрителя, плавание мимо его мыса двух столь различных по типу судов является сюжетом, который необходимо запечатлеть на холсте, и он заявил, что картина скоро будет им написана. Должен заметить, что сердца людей, живущих в одиночестве на маяках, становятся отзывчивыми, добрыми и даже поэтическими. Проявление этих свойств неоднократно ощущал «Спрей», проходя мимо суровых берегов, и я, читая поднятые на маяках приветственные сигналы, испытывал глубокую признательность.

За мысом Игольным с запада налетел ещё один шторм, но я увернулся от него, скрывшись в бухте Саймонса. Когда шторм затих, «Спрей» обогнул мыс Доброй Надежды, у берегов которого, по преданию, все еще плавает «Летучий Голландец». С этого момента мое плавание было в основном закончено, и я понимал, что отныне мое продвижение будет более или менее гладким. В этом месте я пересек рубеж погоды; к северу все было хорошо и ясно, а на юге дождливо и бурно и, как я уже писал, свирепствовали предательские штормы. Оправившись от последней бури, «Спрей» вошел в затишье, образованное Столовой горой, и спокойно простоял до тех пор, пока на рассвете не задул ветер.

Возле Лайонс-Ремп, к «Спрею» подошел буксирный пароход «Алерт», который, не встретив больших пароходов, удовольствовался «Спреем» и отбуксировал его в порт. Море было спокойным, и «Спрей», отдав якорь в бухте напротив Кейптауна, пробыл здесь целый день с единственной целью быть подальше от портовой суеты. Любезный капитан порта прислал за «Спреем» паровой катер, чтобы сразу поставить 1его в док, но я предпочел остаться в одиночестве и покое, 1ятобы обдумать пережитое во время плавания вокруг двух 'великих мысов. На следующее утро «Спрей» встал возле сухого дока Альфреда, где пробыл под наблюдением портовых властей около трех месяцев, пока я совершал поездку по |стране от Саймонстауна до Претории. Колониальная администрация предоставила мне бесплатный проезд по железным дорогам страны. Поездка в Кимберли, Иоганнесбург и Пре-торию была очень приятной. В Претории я встретился с мистером Крюгером — президентом Трансвааля. Президент принял меня очень сердечно, но мой друг судья Бейерс, представлявший меня президенту, имел неосторожность сказать, что я совершил плавание вокруг света, чём было нанесено оскорбление почтенному государственному деятелю. Мистер Крюгер резко заметил судье, что Земля плоская.

— Вокруг света плавать нельзя... — сказал он. — Можно плавать по свету, а не вокруг... Это невозможно... Невозможно...

Больше он не сказал ни слова ни мне, ни судье. Судья посмотрел на меня, а я на неосмотрительного судью, а мистер Крюгер сердито посмотрел на нас обоих. Мой друг судья смутился, а я был в восторге — инцидент мне очень понравился. Это была самая блестящая информация, которую мне удалось получить от Пауля Крюгера, славившегося своими высказываниями. Ведь ему принадлежит выражение об англичанах: «Они сначала помогли мне снять пиджак, а потом встащили с меня брюки». Он также сказал: «Динамит является краеугольным камнем южноафриканской республики». Только люди, высказывающие непродуманные суждения, могут называть президента Крюгера скучным человеком. Вскоре после моего приезда полковник Саундерсон — друг президента Крюгера, незадолго до этого приехавший из Дурбана, пригласил меня в Ньюленд-Вайньярд, где я встретил много приятных людей.

Его превосходительство губернатор сэр Альфред Мильнер нашел время, чтобы вместе со своими спутниками посетить «Спрей». Осмотрев палубу, губернатор уселся в каюте на ящик, леди Муриэль села на бочку, леди Саундерсон поместилась со шкипером у штурвала, а полковник с фотоаппаратом в руках отъехал на плоскодонке и снял много фотографий «Спрея» и уважаемых гостей.. Среди них был королевский астроном доктор Дэвид Гилл, пригласивший меня посетить в ближайший день знаменитую обсерваторию мыса Доброй Надежды. Час, проведенный мною в обществе доктора Гилла, был часом пребывания среди звезд; достижения этого ученого в области фотографирования звезд широко известны. Он: продемонстрировал мне большие астрономические часы своей обсерватории, а я показал ему жестяные часы «Спрея», и мы поговорили на тему о поясном стандартном времени и способах, какими я определял время с палубы моего суденышка без помощи каких-либо часов.

Несколько позже было объявлено, что доктор Гилл будет председательствовать на лекции о путешествии «Спрея», и одно лишь его имя гарантировало мне полный зал. И вправду, зал был набит до отказа, а для многих не нашлось места. Такой успех лекции принес мне столько денег, что я теперь имел и на текущие расходы, и на обратный путь домой.

Возвратившись из поездки в Кимберли и Преторию, я застал «Спрей» благополучно стоявшим в доке, а потом снова отправился в Уорчестер и Веллингтон — города, знаменитые своими колледжами и семинариями. Во всех этих учебных заведениях тамошние дамы задавали вопрос, как можно в полном одиночестве совершить кругосветное плавание. Я высказал предположение, что в будущем появятся даже женщины-лоцманы, которые заменят мужчин, если последние будут отнекиваться от подобной работы.

Проехав сотни миль по равнинам Африки, я видел плодородные, но невозделанные и заросшие кустарником поля, на которых паслись стада овец. Среди огромных, никем не используемых пространств, я почувствовал желание остаться здесь, но, вместо того чтобы насаждать леса и улучшать растительность, я вернулся в док Альфреда к «Спрею», который в целости и сохранности дожидался моего возвращения.

Меня частенько спрашивали, как случилось, что ни мое судно, ни находившееся на нем имущество не были украдены во время стоянок в разных портах, где я оставлял «Спрей» без всякого присмотра. Прежде всего должен сказать, что «Спрей» очень редко находился в окружении воров. На Кокосовых островах, на Родригесе и в других местах надо было лишь просунуть пучок кокосового волокна в дверную скобу и тем самым дать понять, что хозяина нет дома. Этого было вполне достаточно, чтобы обезопасить свое имущество даже от завистливого взора. Но как только я прибыл на большой остров, стоящий ближе к конечной цели моего путешествия, мне понадобились солидные замки. В первую же ночь пребывания в этом порту все предметы, находившиеся на палубе, исчезли, словно их смыло водой.

Заключительным эпизодом моего пребывания на мысе Доброй Надежды было посещение «Спрея» английским адмиралом Гарри Роусоном и его семьей. В те времена .адмирал командовал южноафриканской эскадрой. Адмирал проявил большой интерес к маленькому «Спрею» и его плаванию в знакомом ему районе мыса Горн. Я был в восторге от последовательности задаваемых адмиралом вопросов и воспользовался многими предложениями. Несмотря на существенную разницу в численности подчиненных мне и ему экипажей, его советы оказались полезными.

26 марта 1898 года «Спрей» расстался с Южной Африкой' — страной огромных расстояний и чистейшего воздуха, проведя здесь время с пользой и удовольствием. Пароход «Тигр» отбуксировал «Спрей» со ставшего привычным места стоянки в открытое море, чем оказал мне добрую услугу.

Едва буксирный канат был отдан, как слегка наполнявший паруса утренний ветер совсем затих и «Спрей» закачался на большой зыби. Замечательный вид на Столовую гору и вершины мыса Доброй Надежды искупал однообразие неподвижного состояния. Один из великих мореплавателей (кажется, сэр Френсис Дрэйк), увидев впервые мыс Доброй Надежды, сказал: «Это самое чудесное зрелище и самый величественный мыс, который я когда-либо видел на всем Земном шаре». Вид был действительно прекрасным, но кому охота долго рассматривать одно и то же "место при полном штиле? Вскоре я увидел, что море начинает покрываться короткими волнами — предвестниками ветра. Резвившиеся вокруг «Спрея» тюлени вытаращили на него глаза, когда при первом порыве бриза «Спрей» перестал напоминать ленивую птицу .со сложенными крыльями, распрощался с окружающим и поплыл вдаль от горных вершин. Вскоре панорама изменилась, и впереди словно засиял путеводный огонек, ведущий меня к родному дому. Теперь попутчиками «Спрея» на протяжении многих дней стали дельфины, морские свиньи и рыбы, сумевшие проплывать до полутораста миль в сутки.

Дул юго-восточный, очень благоприятный для «Спрея» ветер, и он уверенно шел отличным ходом, а я зарылся в полученные на мысе Доброй Надежды новые книги и читал сутки напролет. 30 марта я устроил в честь книг постный день и провел его в непрерывном чтении. Я читал, не думая о голоде, ветре и море, считая, что на «Спрее» все благополучно. Неожиданно сильная волна перекатилась через корму и лихо ворвалась в каюту, обдав все, включая читаемую мной книгу. Видимо, наступило время взять рифы, чтобы «Спрей» не валяло на ходу.

31 марта настойчиво дул свежий юго-восточный ветер и «Спрей» шел под зарифленным гротом, кливером и спинакером, прикрепленным к бамбуку, полученному мною в Вайлиме, а я читал чудесные стивенсоновские «Поездки внутри страны»*. «Спрей» легко шел вперед, прыгая среди белогри-вых волн, сопровождаемый скакавшими вокруг дельфинами.

* «Поездки внутри страны» — первая опубликованная Р. Л. Стивенсоном книга о путешествии на лодке по рекам Бельгии и Франции.

Теперь мое судно снова было среди старых знакомцев — летающих рыб, этих интереснейших обитателей моря. Словно стрелы, они выскакивали из волны, распрямляли крылья, скользили по ветру, описывая занятные дуги. Затем они снова касались гребней волн, смачивая свои нежные крылья, и вновь устремлялись в полет. Летающие рыбы скрашивали длинные дни; очень уж занимательно следить за полетами. этих забавных существ, когда в ясный день плывешь по океану.

В таких морях не чувствуешь себя одиноким, а чтение замечательных приключений делает окружающее прекрасным. Например, находясь сейчас на «Спрее», я одновременно ощущал себя на «Аретузе», плывшей по водам Уазы.

Вплоть до 11 апреля «Спрей» быстро проходил милю за милей. В этот день я был разбужен кряканьем редкой в здешних краях птицы-глупыша, как бы вызывавшей меня на палубу и говорившей: «Шкипер, земля на горизонте!» Я выскочил на палубу и в брезжущем рассвете увидел милях в двадцати остров Св. Елены.

Сначала я хотел воскликнуть: «Что это за точка в океане?», так как остров имеет в длину всего лишь девять миль и возвышается на две тысячи восемьсот двадцать три фута над уровнем моря.

Я достал из шкафчика бутылку портвейна и сделал большой глоток за здоровье моего невидимого рулевого с «Пинты».