КОЛУМБ Р. САБАТИНИ: Глава 19

Глава 19

ДОКЛАД

Гордость поддерживала Колона до тех пор, пока взгляды упирались в его спину, но не секундой больше.

Как только двери зала заседаний захлопнулись, голова его поникла, спина согнулась под свалившейся на него непосильной ношей, и, ослепленный обидой и злобой, Колон, волоча ноги, еле доплелся до скамьи у стены.

Два пажа шептались в углу. Охранник застыл у дверей. Они не обращали на него ни малейшего внимания, а кроме них, в полутемной приемной не было ни души. Никто не видел его жестокого поражения. И оставался он в приемной не потому, что в нем еще теплилась надежда на успех. Просто не мог уйти, не объяснившись с Сантанхелем.

Глубоко задумавшись, он не замечал бега времени. И вздрогнул от неожиданности, когда раскрылись двери, выпуская из зала заседаний членов комиссии. Ему показалось, что не прошло и пяти минут, как он вышел в приемную. На самом же деле комиссии потребовалось полчаса, чтобы прийти к единому мнению.

Талавера шел первым, за ним - Мальдонадо и Ресенде.

Инстинктивно Колон встал. Их взгляды, привлеченные его движением, тут же скользнули в сторону, едва они увидели, кто поднимается со скамьи.

Четвертым показался Деса с низко опущенной головой. Деса, который верил ему, которого он убедил в своей правоте, который защищал его перед владыками Испании. Деса тоже увидел его и тоже прошел, не сказав ни слова, не подав ни знака, из которых он мог бы понять, принимают ли его за бесчестного шарлатана, не останавливающегося ни перед какой низостью.

Фонсека не удостоил Колона и взгляда, оживленно беседуя о чем-то с одним из доминиканцев, и Колон уже проклинал себя за то, что сразу же не покинул приемную, а остался, подвергаясь новым унижениям.

Наконец появился Сантанхель, молча шагающий рядом с Кинтанильей. По телу Колона пробежала дрожь. Неужели и этот верный друг, которому он стольким обязан, покинет его? Но нет, Сантанхель, заметив Колона, прямиком направился к нему. На лице его отражалась тревога. Он тяжело вздохнул и покачал седой головой, прежде чем заговорить.

- Пока не могу обещать вам ничего хорошего, мой дорогой Кристобаль.

Но все еще можно поправить. Мы должны приложить все силы, чтобы вернуть карту.

- Спасибо и за то, что вы хоть верите в ее существование. Другие-то сразу решили, что карты никогда и не было. Эти господа... Рука Сантанхеля легла на его плечо.

- Чем дольше я живу, дорогой Кристобаль, тем больше убеждаюсь, сколь мало в человеке милосердия.

- Тогда мне все ясно. Комиссия приняла меня за шарлатана, а предложение мое, как искренне полагает Фонсека, - за сплошной обман.

- Поменьше думайте об этом наглом священнике, да и вообще постарайтесь успокоиться. Сегодня я загляну к вам. А теперь идите.

Он похлопал Колона по плечу, чтобы подбодрить, но едва ли вдохнул в него хоть каплю надежды. Домой тот ушел в отчаянии, потрясенный совершившимся.

С трудом преодолевая каждую ступеньку, он поднялся по лестнице, открыл дверь и оцепенел, увидев Беатрис, сидящую у стола.

Она метнулась ему навстречу; черная, обшитая кружевами мантилья осталась на спинке стула.

- Я не могла не прийти, Кристобаль. Хотела дождаться тебя и сразу узнать обо всем. Я не находила себе места от волнения. Ты победил, дорогой мой?! Я знаю, что ты победил!

Он шагнул к окну, и Беатрис увидела, как печально его лицо. В ужасе она отшатнулась.

- Кристобаль!

Улыбка его более всего напоминала гримасу боли. Он усадил ее на стул, сам опустился перед ней на колени, уткнулся лицом в ее платье.

- Все кончено, - простонал он. - Я лишился всего: надежды, доверия, собственной чести. До наступления вечера королю и королеве доложат, что я обыкновенный лгун и обманщик. Если они проявят милосердие, мне просто прикажут покинуть Испанию, если же король Фердинанд решит, что я должен расплатиться за жалкие гроши, которые выдавались мне, меня бросят в тюрьму.

Руки ее нежно гладили Колона по волосам. Наконец он поднял голову, посмотрел на Беатрис.

- Меня ограбили.

- Ограбили? - От внезапно нахлынувшего страха Беатрис осипла. - Что? Что у тебя украли?

- Все! - Он поднялся. - Все, кроме жизни. Оставили только отчаяние и стыд, которые будут меня преследовать до последнего часа. У меня украли оружие, которым я мог сокрушить этих твердолобых ученых из Сала-манки, этих священников, которые не видят дальше собственного носа.

И Колон закружил по комнате, как разъяренная пантера, передавая Беатрис все насмешки, все намеки, которые пришлось ему выслушать.

Она сидела не дыша, побелев как полотно, ее глаза не отрывались от лица Колона. А потом он остановился перед ней, горько улыбнулся.

- Таков конец всех моих грез, моя Беатрис. Я должен идти в другие края, предлагать мои услуги кому-то еще, но едва ли меня захотят слушать, потому что, как выяснилось сегодня, бумажкам поверят куда больше, чем человеку.

Беатрис уперлась локтями о стол, обхватила голову руками. Она пыталась в точности вспомнить, какие слова удалось вырвать из нее Галлино. А вспомнив, поняла, как много сказала, сколь важные сведения узнал от нее венецианец.

И заставила себя заговорить.

- Когда ты в последний раз видел эти документы?

- Когда? Откуда мне знать? У меня и мысли не было проверять, на месте ли они. Даже в среду, когда я положил в жестянку письмо для Сантанхеля, о котором я тебе говорил, я не стал перетряхивать содержимое, уверенный, что документы в полной сохранности.

- А может, ты не положил карту на место, когда последний раз работал с ней?

- Невозможно. Я держу ее в этой жестянке, и больше нигде. Кроме того, я все перерыл.

- Вчера тебя не было дома целый день, - напомнила ему Беатрис. - Может, тебя ограбили в твое отсутствие?

- Я не нашел следов взлома. Все замки целы. Правда... - Колон что-то вспомнил. - Сегодня утром, открыв сундук, чтобы достать карту, я заметил, что вещи лежат в беспорядке. Во всяком случае, не так, как я их клал. До того я открывал сундук в среду утром, после твоего ухода. - И он помолчал. - Пожалуй... да, меня могли ограбить вчера. Но как? Замок на сундуке цел. И кто мог знать, где я храню ключ?

- Я знала.

- Ты? - он уставился на Беатрис. - Ты полагаешь, раз я сказал тебе, то мог сказать и кому-то еще? Но я не говорил. И даже ты не знала, какая из лежащих в жестянке карт вычерчена Тосканелли.

Она поняла, что должна рассказать ему обо всем, чем бы это ей ни грозило.

- Послушай, Кристобаль... - Но встретилась взглядом с его полными муки глазами, и решимость покинула ее. Она не могла, не могла вылить еще одну каплю в чашу страданий, которую ему пришлось испить в этот день.

- Я слушаю, любовь моя.

- Нет, ничего... ничего. - У нее перехватило дыхание. - Глупая, шальная мысль.

Колон наклонился, поцеловал ее в холодные губы.

- Когда я встретился с тобой, Беатрис, я так нуждался в тебе. А теперь ты нужна мне еще больше... но я должен отказаться от тебя. Ответа не последовало. Беатрис словно обратилась в статую.

И тут раздался стук в дверь.

Колон подошел, открыл ее и оказался лицом к лицу с Сантанхелем.

- Дон Луис! - Он отступил в сторону, давая казначею войти.

Сантанхель переступил порог и, увидев Беатрис, остановился.

- Я, похоже, не вовремя.

- Нет, нет. Это мой близкий друг, сеньора Беатрис Энрикес. Она навестила меня в час, когда большинство друзей отвернулось от меня.

Дон Луис сдернул шапочку с головы и поклонился. Он узнал в Беатрис танцовщицу, которую Колон защищал от насмешек маркизы Мойя. Его острый взгляд отметил не только удивительную красоту девушки, но и темные круги под глазами, и следы слез на щеках.

- Я решил незамедлительно поставить вас в известность, Кристобаль, что их величества смогут принять епископа Авилы только вечером. Я вырвал у него обещание перечеркнуть изложенные в докладе комиссии выводы, если до этого времени пропавшая карта будет найдена.

Взгляд Колона потеплел.

- Пусть я умру, если у меня есть более верный друг...

Сантанхель лишь махнул рукой.

- Карта, - вернулся он к интересующей его теме. - Кто, по-вашему, мог украсть ее?

- Понятия не имею.

- А вы подумайте, подумайте. Все зависит от этого, даже ваша честь. Вспомните старинную пословицу: "Cue bonofuerit?" - "Кому это выгодно?"

- Знаете, я подумал о португальцах. Но скорее потому, что больше ничего не пришло в голову. Подозрения мои, разумеется, ничем не обоснованы.

Дон Луис раздраженно закружил по комнате.

- Ну ради чего Деса заговорил о Тосканелли! Мы достигли бы своего и без этой карты.

- Он хотел мне помочь.

Дон Луис печально покачал головой.

- Да, конечно. Намерения у него были самые добрые. Но результат-то ужасен. Даже Деса, ваш верный друг, отвернулся от вас. Как и остальные, он решил, что история о краже - чистая выдумка. Он вам больше не верит.

Ярость охватила Колона.

- Помоги мне, Господи! Ну почему в человеке видят только плохое? С какой легкостью его лишают чести! Как же завидуют иностранцу, который может добиться расположения владык Испании! Как хочется им объявить меня лгуном!

Сантанхель грустно вздохнул.

- Если вы не укажете мне на возможных похитителей... - Он пожал плечами, не договорив.

Беатрис, сжавшись, сидела у стола. Ее распирало желание выложить все, что ей известно, но страх перед разрывом с Колоном заставлял молчать.

- Я пойду к королеве, - прервал молчание дон Луис. - У нее доброе сердце и проницательный ум. Я еще поборюсь за вас!

- Спасибо, друг мой. Ибо я оказал вам плохую услугу.

- Посмотрим. Посмотрим. Не теряйте мужества. Я еще загляну к вам. Может, сегодня вечером.

Едва он ушел, поднялась и Беатрис. Ее уже ждали у Загарте. Она опаздывала.

- Да, - кивнул Колон. - Тебе надо идти. А я-то обещал вызволить тебя из этого вертепа. Смех, да и только.

Она выбежала из дому, но на полпути к харчевне Загарте остановилась как вкопанная. Ей недоставало мужества сказать все Колону, но уж с Сантанхелем она могла бы поговорить. А потом исчезнуть из Кордовы, чтобы не сгореть со стыда. Ей понадобилось лишь несколько секунд, чтобы принять решение. Загарте, спектакль и публика подождут.

Она повернулась и вновь застыла на месте. Перед ее мысленным взором возник несчастный Пабло, томящийся в грязном, вонючем подземелье, умоляющий спасти его даже ценой собственной чести. Вновь ей приходилось выбирать между братом и любовником. Только предав и пожертвовав одним, она могла спасти второго.

Проходивший мимо солдат подтолкнул ее и игриво шепнул пару слов, предложив весело провести вечерок. Беатрис разом очнулась. Одним взглядом отшив солдата, она поспешила к Мечети. Дон Луис жил на улице, выходящей к западной стене кафедрального собора. Охранник у ворот только осведомился, что ей нужно, как из дома вышел Сантанхель.

Беатрис смиренно попросила выслушать ее. Отказывать ей Сантанхелю не хотелось, но он очень спешил.

- Вы выбрали неудачную минуту. Я иду к королеве. Полагаю, вы понимаете, почему я должен немедленно увидеться с ней?

- То, что я собираюсь рассказать вашему высочеству, возможно, поможет вам в разговоре с королевой.

Его добрые глаза всмотрелись в бледное, полное страданий лицо Беатрис.

- Пойдемте со мной.

Они пересекли залитый солнцем двор и вошли в прохладный вестибюль. Слуги бросились им навстречу, но Сантанхель отослал их прочь и ввел Беатрис в маленькую гостиную.

- Так что вы хотите мне рассказать?

- Я знаю, кто воры и где их найти, - выпалила Беатрис и, увидев, как изумленно раскрылись глаза Сантанхеля, продолжила:

- Это агенты государственных инквизиторов Венеции. Их двое - Рокка и Галлино. Рокка утверждает, что входит в состав посольства Венецианской республики при королевском дворе Испании. Живут они в "Фонда дель Леон".

Сантанхель шагнул к ней.

- Откуда вы все это знаете?

- Зачем вы спрашиваете меня? - с болью в голосе отозвалась Беатрис. - Разве вам недостаточно их имен?

- Недостаточно, если возникнет необходимость задержать их. Тем более, как вы сами сказали, один из них пользуется дипломатической неприкосновенностью. - И тут же добавил:

- Кристобаль знает об этом?

- Я не решилась сказать ему.

- Ага! - Его густые брови сдвинулись к переносице, но заговорил он очень мягко:

- Почему же? Будьте со мною откровенны, дитя мое.

Колебалась она недолго.

- В Венеции мой брат брошен в подземелье Подзи. Его обвиняют в краже, и на то есть основания, и в государственной измене, хотя никакой он не шпион...

Беатрис рассказала все, ничего не утаивая. Сантанхель слушал внимательно, с непроницаемым лицом, не упуская ни единого слова.

- ...Я знаю, какой мерзавкой выгляжу в ваших глазах, - закончила Беатрис. - Я сама себе противна. Однако клянусь госпожой нашей девой Марией - я не хотела предать Кристобаля, когда Галлино вытянул из меня то, что хотел узнать. Ибо любовь, которую требовалось лишь изобразить, превратилась в настоящую.

- И не надо отказываться от нее, - улыбнулся Сантанхель. - Бедная вы моя. Какой жестокий выбор выпал на вашу долю - между братом и возлюбленным.

- Но так ли я выбрала? - взмолилась она.

- Вы поступили по справедливости, - твердо заявил Сантанхель. - Вы не можете нести ответственность за вину вашего брата. В тюрьме он оказался не из-за вас и не должен требовать, чтобы вы принесли себя в жертву ради его освобождения. Этим он лишь умножает свои грехи. Кристобаль же угодил в западню. Причем вас использовали как приманку. Ваша любовь к нему или его - к вам не имеет тут никакого значения. Ваш долг - любой ценой вызволить его из этой западни.

Облегчение отразилось на лице Беатрис. Доводы Сантанхеля показались ей убедительными.

- Вы так думаете? Какая тяжесть свалится с моих плеч!

- Это же легко проверить. Пойдите и исповедуйтесь. Ни один священник не отпустит вам грехи, пока вы не сделаете все от вас зависящее, чтобы уменьшить нанесенный вами ущерб. Так что не терзайтесь угрызениями совести. Идите с миром. А я приму необходимые меры. Немедленно повидаюсь с алькальдом Кордовы, и мы займемся этими венецианцами.

- Вам потребуются мои свидетельские показания.

Улыбаясь, Сантанхель покачал головой.

- Они-то мне как раз и не нужны. Ваши показания вынудят алькальда арестовать вас.

- Я знаю. Но меня это не волнует.

Улыбка Сантанхеля стала шире. Он видел, что Беатрис готова принести себя в жертву.

- Дитя мое, арест - это ваша погибель, а я не уверен, что Кристобаль поблагодарит меня, если узнает, какой ценой я спас его честь. Положитесь на меня. Я управлюсь без вас. Лучше не теряйте времени и расскажите обо всем Кристобалю. Ничего не утаивая.

По телу Беатрис пробежала дрожь.

- Я... я не решусь. По крайней мере, сейчас... - Она помолчала, затем продолжила:

- А не могли бы вы... Ваше высочество, рассказать ему? Пусть он сам решит, как поступить со мной.

Сантанхель задумался.

- Если хотите. Но поверьте мне, дитя мое, будет лучше, если обо всем он узнает от вас.

Беатрис заломила руки.

- Я не решусь. Не решусь до тех пор, пока ему не возвратят карту.

- Ладно, ладно, - закивал Сантанхель. - Именно этим мы сейчас и займемся. А остальное может и подождать. Не будем терять времени.

Дело оказалось не столь простым, как рассчитывал дон Луис. Дон Мигель де Эскобедо - верховный судья Кордовы - свято чтил дух и букву закона и не собирался что-либо предпринимать, не получив ответ на интересующие его вопросы.

- Нет смысла напирать на меня, дон Мигель, - запротестовал Сантанхель. - Считайте лучше, что эти сведения получены мною в исповедальне.

- С каких это пор вы стали священнослужителем, дон Луис?

- Не только священникам доводится выслушивать исповедь. Я обещал не выдавать человека, который передал мне эти сведения. Иначе он бы не заговорил. Неужели мне следовало оставить это преступление безнаказанным?

- Но где доказательства совершения преступления?

- Мое слово.

- Вернее, слово неизвестного человека.

- Я его хорошо знаю. Разве вам этого недостаточно?

- Ума не приложу, что и делать. Один из этих людей, как вы говорите, числится в венецианском посольстве. Даже при наличии неопровержимых доказательств его вины мне не хотелось бы связываться с ним - Алькальд погладил седую бороду. - Если искомых документов при них не окажется, мне грозят немалые неприятности. Не могли бы вы принести мне приказ от королевы?

- Нет. Но уверяю вас, когда все будет кончено, она одобрит ваши действия.

- Непростую вы мне задали задачку. Пошлю-ка я за коррехидором <Должность, соответствующая современному начальнику полиции.>.

Несколько минут спустя в кабинет вошел мужчина, в котором за милю был виден военный. Дон Ксавьер Пастор обладал более богатым воображением, чем алькальд, и оказался не столь щепетилен.

- Говорите, карта и письмо? - Он помолчал, потом добавил:

- А если мы найдем их у одного из венецианцев, как мы докажем, что они принадлежат не им?

- Сеньор Колон, несомненно, назовет особые отличия и карты и письма.

- Тогда позвольте мне начать с сеньора Колона.

- А потом? - пожелал знать алькальд, несколько сбитый с толку такой прытью подчиненного. - Один из этой пары, не забывайте об этом, приписан к посольству.

- Мы же не обязаны действовать официально, - дон Ксавьер позволил себе подмигнуть Сантанхелю, - и не будем называть себя. Постараемся избежать огласки.

- Если вы напортачите, я выгоню вас со службы, - предупредил алькальд.

- Значит, я того заслужил, - рассмеялся дон Ксавьер, который все больше нравился Сантанхелю.

Вдвоем они сразу отправились к Колону, причем он предупредил коррехидора, что тот вроде бы не знает, кто воры.

- Я принес вам надежду, Кристобаль, - приветствовал его Сантанхель. - Это коррехидор, который займется поисками вашей карты.

- Даже если нам неизвестно, кто ее украл?

- Поиски, я думаю, и выведут нас на воров, - уверенно заявил коррехидор. - Положитесь на нас, сеньор. Мы знаем Кордову лучше, чем вы.

- Вы сотворите чудо, если вам удастся отыскать карту.

- Попробуем сделать это с вашей помощью. Как нам узнать, что карта - ваша, если мы ее найдем?

- Вместе с ней у меня украли письмо, адресованное на мое имя, с подписью Тосканелли и его печатью: орел с распростертыми крыльями под герцогской короной. Те же печать и подпись имеются на карте.

- Это все, что мне нужно. Надеюсь вскорости вновь увидеться с вами. Отдыхайте с миром, сеньор. - И он вышел из комнаты.

- Самоуверенный господин, - заметил Колон. - И очень уж легко дает обещания.

Пожалуй, он недооценил коррехидора, который прямиком направился в "Фонда дель Леон".

Кисада, хозяин гостиницы, встретил его с должным почтением.

- Храни вас Бог, ваша милость.

- И тебе желаю того же, Кисада. У тебя есть свободные комнаты?

- Слава Господу, нет. Когда их величества в Кордове, моя гостиница всегда забита до отказа.

Дон Ксавьер покрутил длинный ус.

- Жаль, жаль. А никто из постояльцев не собирается уезжать?

- Уезжают. Завтра. Освобождается моя лучшая комната на втором этаже.

- Это точно? И кто уезжает?

- Два господина, венецианцы. Они приказали подать мулов к восьми утра.

- Мулов? - усмехнулся коррехидор. - Они собираются ехать верхом до самой Венеции?

- Нет, нет, ваша милость. Только до Малаги, а там пересесть на корабль.

- Конечно, конечно, - коррехидор рассмеялся. - Возможно, их комната подойдет. Вечером я дам вам знать.

Узнав все, что требовалось, коррехидор покинул гостиницу. И в тот же вечер он пришел к алькальду, у которого застал Сантанхеля.

Казначей вернулся из Алькасара получасом ранее в глубокой озабоченности. Он присутствовал при докладе комиссии их величествам. Талавера, сопровождаемый Десой, Фонсекой и Мальдонадо, разнес предложение Колона в пух и прах.

- Эта мечта бесчестного авантюриста, который не остановился даже перед тем, чтобы безо всяких на то оснований заявить о поддержке его бредовых идей знаменитейшим математиком, - заключил Талавера.

Лицо королевы разочарованно вытянулось. Король же воспринял доклад как должное. Похоже, он и не ожидал услышать ничего иного.

- Ваше заключение пришлось весьма кстати, - благосклонно кивнул он Талавере. - Вот-вот падет Гранада, и мы должны сосредоточить свое внимание на серьезных проектах, а не рассматривать безосновательные грезы. - Улыбаясь, он повернулся к королеве. - Как вы знаете, я с самого начала не одобрял этого энтузиазма, с которым вы восприняли выдумки этого ловкача. Я даже опасался, что он злоупотребит вашей доверчивостью.

Королева чуть зарделась. Она не терпела упреков.

- Если я и рисковала моей доверчивостью, то сознательно. Я считаю необходимым использовать любую возможность для приумножения могущества и славы королевства Кастильского, во главе которого соблаговолил поставить меня Господь Бог.

- Смею заметить, мадам, что я не менее ответственно отношусь к своим обязанностям перед Испанией. Возможно, я излишне осторожен, но осторожность эта во благо испанцам и испанской казне.

- Я в этом не сомневаюсь, - ответила королева. - Но сверхосторожность может помешать развитию страны. - Она посмотрела на Талаверу, - Ваш доклад, господин мой епископ, должно рассматривать как решение комиссии?

- Это наше общее решение, ваше величество, - поклонился Талавера.

- Позвольте вам возразить, - вмешался Сантанхель. - Я, к примеру, с ним не согласен.

Король Фердинанд добродушно рассмеялся.

- Но ты же не космограф, Сантанхель.

- Не космограф, но юрист, ваше величество, и достаточно опытный, чтобы не путать аргументы за и против.

- В этом я полностью согласна с вами, дон Луис, - королева кивнула казначею и вновь повернулась к Талавере. - Почему вы решили, что кража карты - чистой воды выдумка?

- Позвольте мне напомнить вашему величеству, что само существование этой карты подтверждается только словом Колона.

- А то, что Колон лгал, подтверждается только вашим словом, - отрезал Сантанхель. - Да, Колон не смог представить доказательства своих расчетов, но это не есть доказательство того, что он лгал нам.

- Само по себе - нет, - признал Талавера. - Но в сложившихся обстоятельствах очень существенно, что карты этой никто не видел. О краже он упомянул, лишь когда от него потребовали представить карту. Весьма удачный ход для мошенника, который добился созыва столь представитель ной комиссии, козыряя тем, что карта у него есть.

Королева нетерпеливо махнула рукой.

- Но с какой стати козырять ему несуществующей картой, если в конце концов все обязательно бы открылось?

- Для того чтобы получить возможность изложить свои доводы, которые могли сбить нас с толку и толкнуть на ложный путь.

- Чересчур сложно. И не убедительно, - стояла на своем королева, защищая скорее себя, а не Колона. - Доверчивой оказалась не только я. Доводы Колона убедили и фрея Диего. Неужели они потеряли свою убедительность только потому, что он не смог представить карту?

- Моя вера в его расчеты, - ответствовал Деса, - базировалась на вере в самого Колона и, естественно, на том, что его поддержал Тосканелли. Именно я поднял вопрос о флорентийской карте, когда стало ясно, что аргументы Колона не представляются достаточно убедительными членам комиссии. И признаюсь, что у меня возникли серьезные сомнения в правдивости его утверждения о краже.

Сантанхель попытался развеять впечатление, которое произвели слова Десы.

- А вот у меня не возникло ни малейших сомнений. Я узнаю благородство, когда вижу его, а Колон слишком благороден, чтобы опускаться до лжи.

Король Фердинанд вновь рассмеялся.

- Если я немного разбираюсь в людях, такого благородства не найти ни в ком. Ты говоришь от сердца, Сантанхель, о не от разума.

- Таково мое мнение, ваше величество, и я еще надеюсь доказать свою правоту.

- Доверчивость, вижу, уживается у тебя с оптимизмом, - ответил король. - Ну что ж, одно другому не помеха. - Он повернулся к королеве:

- Наверное, вы согласитесь, мадам, что нам следует заняться более важными делами и не возвращаться к этому вопросу, пока дон Луис не докажет нам, что Колон не обманщик?

Королева неохотно кивнула, и улыбка, дарованная Сантанхелю, показала тому, что искорка надежды, все же остается.

Поэтому, несмотря на поздний час, он и пошел к алькальду, чтобы убедиться, что розыски начаты. Там и застал его коррехидор.

- Мы уже начали расследование, - доложил дон Ксавьер. - Венецианцы утром отправляются в Малагу, чтобы сесть там на корабль. Мулов они заказали на восемь утра. Вы согласитесь со мной, дон Мигель, их отъезд - прямое свидетельство того, что порученное им задание выполнено. То есть карта и письмо у них.

Алькальд сухо кивнул. Сантанхель же встрепенулся.

- Но почему вы не приняли никаких мер, придя к такому выводу? Этих людей нельзя отпускать из Кордовы!

- Напротив, пусть уезжают, - усмехнулся коррехидор. - У нас нет приказа на их задержание, и едва ли мы его получим.

- Разумеется, не получите, - заверил его алькальд. - Лучше мне провалиться в ад, чем подписать приказ на арест сотрудника посольства безо всяких доказательств его вины.

- А что же нам делать? - растерянно спросил дон Луис.

- Мы не можем помешать их отъезду, - коррехидор продолжал усмехаться, - но в наших силах воспрепятствовать их прибытию в Малагу. Тамошние дороги пользуются дурной славой. Полным-полно разбойников, знаете ли. Наших альгасилов не хватает для поддержания порядка. Так что едва ли государство будет нести ответственность за ограбление двух иностранцев, не так ли, дон Мигель? И у нас не возникнет никаких трений с посольством Венеции.

Облегчение Сантанхеля выразилось добродушным смехом.

- У меня возникают подозрения, что должность коррехидора Кордовы может приносить немалую прибыль.