Сесил Скотт Форестер Линейный корабль: IX

IX

До места встречи у мыса Паламос "Сатерленд" добрался первым, так что ни флагмана, ни "Калигулы" не обнаружил. Корабль под малыми парусами неторопливо лавировал против слабого юго-восточного ветра, и Джерард, пользуясь временной передышкой, натаскивал матросов в стрельбе. Буш вдосталь погонял команду на реях, теперь пришло время повозиться с большими пушками. Под обжигающим полуденным солнцем голые по пояс матросы обливались потом, выдвигая и задвигая пушки, разворачивая их правилами. Каждый по очереди орудовал гибким прибойником - все эти движения надо было довести до автоматизма, чтобы потом выдвигать, палить, банить и перезаряжать час за часом в густом пороховом дыму, среди смерти и разрушения. Скорость в первую очередь и лишь потом меткость, однако полезно время от времени и пострелять в цель - это некоторым образом вознаграждает матросов за утомительный труд.

В тысяче ярдов по левому борту подпрыгивала на волне шлюпка. Послышался всплеск, и на воде заплясало черное пятнышко - со шлюпки сбросили бочонок и тут же принялись грести подальше от линии огня.

- Пушка номер один! - заорал Джерард. - Цельсь! Взвести затворы! Пли! Запальные отверстия закрыть!

Громыхнула ближайшая к носу восемнадцатифунтовка. Десяток подзорных труб следил за ядром.

- Перелет и далеко вправо, - объявил Джерард. - Пушка номер два!

По очереди выпалили восемнадцатифунтовки главной палубы, затем двадцатичетырехфунтовки нижней. Даже опытные канониры тридцатью семью выстрелами с такого расстояния вряд ли поразили бы бочонок; он, целехонький, приплясывал на волнах. Пушки левого борта выстрелили еще по разу - бочонок был по-прежнему невредим.

- Уменьшим расстояние. Мистер Буш, положите руль на борт и подведите корабль на кабельтов к бочонку. Ну, мистер Джерард.

С двухсот ярдов бочонок могут достать и карронады; пока "Сатерленд" подходил к нему, их расчеты встали к своим орудиям. Пушки выпалили почти одновременно, корабль содрогнулся до основания, густой дым окутал полуголых людей. Вода кипела, разорванная тонной железных ядер, вдруг бочонок выпрыгнул из пенной воды и рассыпался на составные планки. Орудийная прислуга закричала "ура!".

Хорнблоуэр дунул в серебряный свисток, чтоб больше не стреляли. Сияющие матросы хлопали друг друга по плечам. Радость увидеть, как разлетается в щепки бочонок, по их мнению, сполна вознаграждала за два часа изнурительных учений.

Со шлюпки сбросили еще бочонок, батарея правого борта приготовилась стрелять. Хорнблоуэр, стоя на шканцах, блаженно щурился в ярком солнечном свете. Жизнь прекрасна. У него полностью укомплектованная команда, а умелых марсовых - больше, чем он смел надеяться. Пока все здоровы, новички быстро осваиваются с парусами, с пушками освоятся еще быстрее. Сухое летнее тепло действовало на него благотворно. Радуясь, как быстро сплачивается его команда, он позабыл тревожиться о леди Барбаре. Он наслаждался жизнью.

- Отличный выстрел! - сказал он. Одна из пушек нижней палубы удачным попаданием разнесла второй бочонок в щепки. - Мистер Буш! Проследите, чтоб сегодня вечером этому расчету выдали по чарке.

- Есть, сэр.

- Вижу парус! - донеслось с мачты. - Эй, на палубе! Парус прямо на ветре, быстро приближается.

- Мистер Буш, отзовите шлюпку. Положите судно на правый галс, пожалуйста.

- Есть, сэр.

Даже здесь, в каких-то пятидесяти милях от Франции, в двадцати от подвластной французам Испании, корабль, тем более идущий таким курсом, вряд ли окажется французским - в противном случае он был полз вдоль берега, не отваживаясь выйти в море и на милю.

- Эй, на мачте! Что нового?

- Корабль, сэр, под всеми парусами. Вижу бом-брамсели и брам-лисели.

- Отставить! - закричал боцман поднимавшим шлюпку матросам.

Корабль с полным парусным вооружением - не люггер, не бриг и не тартана - никак не может оказаться французским. Вероятно, это "Калигула" или "Плутон". Через минуту догадка подтвердилась.

- Эй, на палубе! Похоже на "Калигулу", сэр. Вижу его марсели.

Значит, это Болтон, проводивший грузовые суда в Маон. Через час "Калигула" подойдет на выстрел.

- "Калигула" сигналит, - сказал Винсент. - "Капитан - капитану. Рад встрече. Не отобедаете ли со мной?"

- Поднимите утвердительный, - сказал Хорнблоуэр.

Дико взвыли боцманские дудки, приветствуя Хорнблоуэра на борту, фалрепные замерли по стойке "смирно", морские пехотинцы взяли на караул; Болтон шел навстречу с протянутой для рукопожатия рукой и улыбался во весь рот.

- Первым поспели! - сказал Болтон. - Сюда, сэр. Страшно рад вас видеть. У меня двенадцать дюжин хереса. Испробуете? Вестовой, бокалы где? Ваше здоровье, сэр!

Капитан Болтон обставил каюту не чета Хорнблоуэру. На рундуках атласные подушки, с палубных бимсов свешиваются серебряные лампы, на белой полотняной скатерти тоже сверкает серебро. Болтон удачлив - командуя фрегатом, он за одну только кампанию получил пять тысяч фунтов призовых денег. А ведь Болтон начинал простым матросом. Хорнблоуэр позавидовал было и тут же успокоился - он заметил дурной вкус хозяина и вспомнил вульгарную миссис Болтон. Мало того - Болтон явно ему обрадовался и говорил с неподдельным уважением. Все это прибавляло Хорнблоуэру уверенности.

- Быстро вы шли, коли оказались здесь раньше нашего, - заметил Болтон. Они заговорили о ветрах и течениях, да так увлеченно, что даже обед не заставил их переменить тему.

Кто бы объяснил Болтону, какой обед стоит подавать в палящий средиземноморский зной? Принесли гороховый суп, очень вкусный и очень густой. За ним последовала копченая кефаль, купленная в Маоне перед самым отплытием. Седло барашка. Стилтонский сыр, уже изрядно пересохший. Приторно-сладкий портвейн. Ни салата, ни фруктов не приобрел Болтон на зеленой Менорке.

- Баранина, увы, из Маона, - говорил Болтон, орудуя ножом. - Последняя английская овца скончалась от неведомой болезни у Гибралтара и пошла кают-компании на обед. Положить вам еще, сэр?

- Спасибо, нет, - сказал Хорнблоуэр. Он мужественно одолел щедрую порцию и теперь, объевшись бараньим жиром, исходил потом в душной каюте. Болтон придвинул ему бутылку, и Хорнблоуэр плеснул несколько капель в наполовину пустой бокал. Он давно научился делать вид, будто пьет наравне с хозяином, выпивая на самом деле в три раза меньше. Болтон осушил бокал и снова налил.

- А теперь, - сказал Болтон, - мы должны в праздности дожидаться сэра Mucho Pomposo, контр-адмирала Красного Флага.

Хорнблоуэр изумленно поднял на Болтона глаза. Сам он никогда не осмелился бы отозваться о вышестоящем офицере как о Mucho Pomposo, что по-испански означает крайнюю степень чванства. Мало того, ему и в голову не приходило так думать о Лейтоне. Он не стал бы критиковать начальника, в чьих способностях не имел случая убедиться, а мужа леди Барбары - тем более.

- Mucho Pomposo, - повторил Болтон. Он уже слегка перепил и снова подливал себе портвейна. - Он тащится на своей старой посудине из Лиссабона, а мы тут просиживай себе штаны. Ветер юго-восточный. И вчера был такой же. Если он третьего дня не прошел через пролив, раньше чем через неделю мы его не дождемся. А если он не перепоручил управление судном Эллиоту, то не дождемся вообще.

Хорнблоуэр озабоченно глянул на световой люк. Если до начальственных ушей дойдет отголосок их разговора, Болтону несдобровать. Тот понял, о чем Хорнблоуэр подумал.

- Бояться нечего, - поспешил успокоить Болтон. - Мои офицеры не проболтаются. Что им адмирал, который меньше моего смыслит в навигации! Ну, какие будут соображения, сэр?

Хорнблоуэр предположил, что один из кораблей мог бы отправиться на север, к побережью Испании и Франции, пока другой останется ждать адмирала.

- Мысль стоящая, - сказал Болтон.

Хорнблоуэр стряхнул навалившуюся после обильной трапезы апатию. Только бы отправили его! Мысль, что, возможно, скоро он начнет действовать, бодрила. Пульс участился - чем дольше он думал о своей идее, тем сильнее желал, чтобы выбор пал на него. Перспектива день за днем лавировать у мыса Паламос отнюдь его не прельщала. Конечно, если надо будет, он стерпит - двадцать лет на флоте приучили его ждать - но как же не хочется терпеть!

- И кто это будет? - спросил Болтон. - Вы или я?

Хорнблоуэр взял себя в руки.

- Вы - старший офицер на позиции, - сказал он. - Решать вам.

- Да, - задумчиво произнес Болтон. - Да.

Он оценивающе взглянул на Хорнблоуэра.

- Вы отдали бы три пальца, чтоб отправиться самому, - сказал он вдруг, - и вы это знаете. Вам все так же неймется, как бывалоча на "Неустанном". Помнится, сек я вас за это - то ли в девяносто третьем, то ли в девяносто четвертом.

Хорнблоуэр вспыхнул. Из памяти его и по сю пору не изгладилась унизительная экзекуция, когда лейтенант Болтон выпорол его, мичмана, перегнув через пушку. Но он проглотил обиду: не хотелось ссориться с Болтоном, особенно сейчас. Да и Болтон, в отличие от Хорнблоуэра, не считал порку оскорблением.

- В девяносто третьем, сэр, - сказал Хорнблоуэр. - Я только что поступил на судно.

- А теперь вы капитан, один из самых заметных в нижней половине списка, - заметил Болтон. - Господи, как время-то летит. Я бы отпустил вас, Хорнблоуэр, в память о прошлом, если бы мне самому не хотелось так же сильно.

- Ox, - сказал Хорнблоуэр. От разочарования лицо его так комично вытянулось, что Болтон невольно рассмеялся.

- Поступим по-честному, - сказал он. - Бросим монетку. Идет?

- Да, сэр, - с жаром отозвался Хорнблоуэр.

Лучше равные шансы, чем никаких.

- И вы не обидитесь, если выиграю я?

- Нет, сэр. Ничуть.

Медленно-медленно Болтон полез в карман и вытащил кошелек. Вынул гинею, положил на стол - Хорнблоуэр ерзал на стуле от нетерпения - и также неспешно убрал кошелек в карман. Поднял гинею, положил на узловатые большой и указательный пальцы.

- Орел или решка? - спросил он, глядя на Хорнблоуэра.

- Решка, - сказал Хорнблоуэр, сглотнув. Монета подпрыгнула в воздух, Болтон поймал ее и звонко шлепнул об стол.

- Решка, - объявил он, поднимая руку. Вновь Болтон полез за кошельком, убрал монету, убрал кошелек в карман. Хорнблоуэр наблюдал за его движениями, принуждая себя сидеть спокойно. Теперь, когда он знал, что скоро начнет действовать, это было уже не так трудно.

- Черт возьми, Хорнблоуэр, - сказал Болтон, - а я рад, что выиграли вы. Сможете болтать с даго по-ихнему, чего о себе сказать никак не могу. Все складывается как нарочно для вас. Не задерживайтесь больше чем на три дня. Я все изложу письменно, честь по чести, на случай если Их Всемогущество изволят прибыть раньше. Хотя верится в это слабо. Удачи, Хорнблоуэр. Подливайте себе еще.

Хорнблоуэр наполнил бокал на две трети - если оставить на дне, он выпьет всего на полбокала больше, чем желал бы. Отхлебнул, откинулся на стуле, сдерживая нетерпение. И все же оно взяло верх. Хорнблоуэр встал.

- Лопни моя селезенка! Вы что, уже уходите? - изумился Болтон. Он не верил своим глазам, хотя поведение Хорнблоуэра было совершенно недвусмысленным.

- Если вы позволите, сэр, - сказал Хорнблоуэр, - ветер попутный...

Он начал, запинаясь, выкладывать доводы. Ветер может перемениться: если отбывать, то лучше сразу, чтоб быстрее вернуться. Если "Сатерленд" доберется до берега в темноте, то, возможно, на рассвете захватит приз. Он излагал все мотивы, кроме одного - не может он сидеть спокойно, когда перед ним уже забрезжила перспектива действовать.

- Ладно, будь по-вашему, - проворчал Болтон. - Надо так надо. Вы бросаете меня с недопитой бутылкой. Должен ли я из этого заключить, что вам не понравился мой портвейн?

- Ни в коем разе, сэр, - поспешно отвечал Хорнблоуэр.

- Тогда еще бокал, пока зовут ваших гребцов. Гичку капитана Хорнблоуэра к спуску.

Последняя фраза было произнесена во весь голос и адресовалась закрытой двери, часовой тут же подхватил, и приказ побежал дальше по цепочке.

Боцманские дудки гудели, провожая Хорнблоуэра с "Калигулы", офицеры стояли по стойке "смирно", фалрепные замерли в строю. Гичка на веслах летела по серебристой вечерней воде, рулевой Браун искоса поглядывал на капитана, пытаясь угадать, к чему этот поспешный отъезд. Тревожились и на "Сатерленде". Буш, Джерард, Кристэл и Рейнер ждали Хорнблоуэра на шканцах. Буша, похоже, подняли с постели известием, что капитан возвращается.

Хорнблоуэр оставил без внимания вопрошающие взгляды - он давно взял за правило ничего никому не объяснять. Разбуженное любопытство подчиненных приятно щекотало его гордость. Гичка еще качалась на талях, когда он уже распорядился обрасопить паруса фордевинд и развернуть корабль к испанскому побережью - к неведомым приключениям.

- "Калигула" сигналит, сэр, - доложил Винсент. - "Удачи".

- Подтвердите, - сказал Хорнблоуэр.

Офицеры на шканцах переглянулись, гадая, с чего бы это коммодор пожелал им удачи. Хорнблоуэр делал вид, будто не замечает этого обмена взглядами.

- Кхе-хм, - сказал он и с достоинством двинулся вниз - штудировать карты и продумывать кампанию. Древесина поскрипывала, легкий ветер нес корабль по безмятежно-гладкому морю.

Х

- Две склянки, сэр, - доложил Полвил, пробуждая Хорнблоуэра от сладостных грез. - Ветер зюйд-тень-ост, курс норд-тень-ост, поставлены все паруса до бом-брамселей, сэр. Мистер Джерард сообщает, на левом траверзе видать землю.

При этих словах Хорнблоуэр, не раздумывая, вскочил, стянул через голову рубашку и быстро оделся. Небритый и нечесанный, заспешил на шканцы. Было совсем светло, солнце наполовину выглянуло из-за горизонта на левом траверзе и озарило серые громады гор. То был мыс Креус, где отроги Пиренейских гор вдаются в Средиземное море, образуя восточную оконечность Испании.

- Вижу парус! - заорал впередсмотрящий. - Почти прямо по курсу. Бриг, сэр, идет от берега правым галсом.

Этого Хорнблоуэр ждал, и курс задал, чтоб оказаться в этом самом месте в это самое время. Все каталонское побережье до Барселоны на юге и даже дальше захвачено французами. Французская армия - "Очерки современной войны в Испании", оценивая ее численность, сообщали примерно о восьмидесяти тысячах - намерена продвигаться дальше на юг и вглубь континента.

Но ей предстоит воевать не только с испанской армией, но и с испанскими дорогами. Наладить снабжение восьмидесятитысячного войска и большого гражданского населения через пиренейские перевалы невозможно, хотя непокорная Жерона и взята в прошлом декабре после долгой осады. Провиант, осадные материалы, боеприпасы везут морем небольшие каботажные суда - от одной береговой батареи до другой, через лагуны и мелководья от Лионского залива, мимо скалистых испанских мысов, до самой Барселоны.

С тех пор, как отозвали Кохрейна, британцы их практически не трогали. Добравшись до мыса Паламос, Хорнблоуэр поспешил укрыться за горизонтом, чтоб его не заметили с берега. Он надеялся, что за последнее время французы утратили бдительность. Ветер восточный, мыс Креус протянулся почти точно с запада на восток. Смело можно было ждать, что на заре здесь появится какое-нибудь грузовое судно. Чтоб обогнуть мыс, оно вынуждено будет отойти подальше от берега, оторваться от защиты береговых батарей, причем сделает это ранним утром - кто по своей воле отправится в опасный путь ночью? Расчет полностью оправдался.

- Поднимите флаг, мистер Джерард, - сказал Хорнблоуэр. - Свистать всех наверх.

- Бриг повернул, - крикнул впередсмотрящий. - Идет на фордевинд.

- Правьте, чтоб отрезать его от берега, мистер Джерард. Поставьте стаксели.

С легким попутным ветром "Сатерленд" идет лучше всего, что естественно при его неглубокой осадке. В этих идеальных условиях он без труда нагонит тяжело нагруженный каботажный бриг.

- Эй, на палубе! - крикнул впередсмотрящий. - Бриг снова привелся к ветру. Он на прежнем курсе.

Очень странно. Линейный корабль может напрашиваться на поединок, но простой бриг, даже военный, должен устремиться под защиту береговых батарей. Может быть, это английский бриг.

- Сэвидж! Берите подзорную трубу. Скажете мне, что видите.

Сэвидж мигом вскарабкался по грот-вантам.

- Так и есть, сэр. Идет в бейдевинд на правом галсе. Мы пройдем у него сподветру. Несет французский государственный флаг. Бриг сигналит, сэр. Не могу прочесть флажки, сэр, ветер точно в его сторону.

Что за черт? Оставшись с наветренной стороны, бриг подписал себе смертный приговор; если б он повернул к берегу в ту же секунду, как с него заметили "Сатерленд", у французов оставался бы шанс спастись. Теперь это верный трофей - но зачем французский бриг сигналит британскому военному кораблю? Хорнблоуэр вскочил на поручень - отсюда он видел на горизонте топсели брига. Тот по-прежнему шел круто к ветру.

- Могу прочесть сигнал, сэр. "MB".

- Что это, черт возьми, за MB? - спросил Хорнблоуэр Винсента и тут же пожалел о сказанном. Хватило бы и взгляда.

- Не знаю, сэр, - сказал Винсент, перелистывая сигнальную книгу. - Такого кода нет.

- Узнаем скоро, - сказал Буш. - Мы живо его нагоним. Эге! Да он снова поворачивает. Увалился под ветер. Поздно, мусью. Попался. Это наши призовые денежки, ребята.

Возбужденный говорок на шканцах достигал ушей Хорнблоуэра, не проникая в мозг. Теперь, когда француз обратился-таки в бегство, все встало на свои места. Буш, Джерард, Винсент и Кристэл, увлеченные мыслями о призовых деньгах, и не пытались разобраться, что же произошло. А произошло следующее. Завидев "Сатерленд", бриг бросился наутек. Потом с него увидели красный военно-морской флаг и приняли за французский триколор. Такие ошибки и прежде случалось делать обеим воюющим сторонам - и в том, и в другом флаге заметнее всего красный цвет.

Удачно, что Лейтон - адмирал Красного Флага, и "Сатерленд" несет его цвета. Удачно, что голландские корабелы закруглили "Сатерленду" нос, как почти у всех французских линейных кораблей и лишь у немногих английских. С брига приняли "Сатерленд" за французское судно и поспешили продолжить путь. Значит "MB" - французский опознавательный сигнал. Это стоит запомнить. Только когда "Сатерленд" не ответил, как положено, французский капитан осознал и попытался исправить ошибку. Но поздно - "Сатерленд" отрезал ему путь. Между кораблями было каких-то две мили, и расстояние это быстро уменьшалось. Бриг вновь повернул - теперь он шел круто к ветру на другом галсе. Все тщетно - "Сатерленд" быстро его настигал.

- Выстрелите поперек курса, - приказал Хорнблоуэр.

После такого предупреждения французский капитан сдался. Бриг лег в дрейф, трехцветный флаг медленно пополз вниз. На главной палубе "Сатерленда" победно завопили.

- Молчать! - рявкнул Хорнблоуэр. - Мистер Буш, берите шлюпку и высаживайтесь на бриг. Мистер Кларк, поручаю вам командовать призом. Возьмите шесть матросов. Отведете его в Маон.

Буш, когда вернулся, так и сиял.

- Бриг "Амелия", сэр. Шесть дней как из Марселя. Направляется в Барселону с припасами для армии. Двадцать пять тонн пороха. Сто двадцать пять тонн сухарей. Говядина и свинина в бочках. Коньяк. Адмиралтейский представитель в Маоне, как пить дать, купит судно со всеми припасами. - Буш потер руки. - А мы - единственное судно в пределах видимости!

Окажись рядом другое британское судно, пришлось бы делить призовые деньги. Теперь же свою долю получат только адмиралы - командующий Средиземноморским флотом и Лейтон как командир эскадры. Им достанется одна треть, Хорнблоуэру примерно две девятых - по меньшей мере несколько сот фунтов.

- Разверните судно по ветру, - сказал он. Любой ценой надо не показать подчиненными, как обрадовали его эти несколько сот фунтов. - Нельзя терять время.

Он ушел вниз побриться, соскребая со щеки пену и с неудовольствием разглядывая унылое лицо в зеркале, он, в который раз, думал о превосходстве моря над сушей. "Амелия", ничтожно малая по размеру, тем не менее перевозит двести-триста тонн груза - попытайся французы отправить его в Барселону сушей, пришлось бы собирать целый караван: более ста фургонов, сотни лошадей. Все это растянулось бы более чем на милю. Тысячные войска, чтобы обороняться от партизан. Лошадей и солдат надо кормить, значит, еще и еще фургоны. По испанским дорогам караван полз бы со скорость миль этак по пятнадцать в день. Неудивительно, что французы предпочитают посылать припасы морем, невзирая на риск. Серьезным ударом для них будет обнаружить с фланга британскую эскадру, перерезавшую главный их путь снабжения.

Пока Хорнблоуэр в сопровождении Полвила шел на бак, чтобы искупаться под помпой, его осенила новая идея.

- Позовите парусного мастера, - приказал он.

Парусный мастер Поттер подошел и замер по стойке "смирно", пока Хорнблоуэр поворачивался в струе морской воды.

- Мне нужен французский государственный флаг, Поттер, - сказал Хорнблоуэр. - У нас на борту такого нет?

- Французского государственного флага, сэр? Нет, сэр.

- Тогда сшейте. Даю вам двадцать минут.

Хорнблоуэр продолжал поворачиваться под струей, радуясь прикосновению освежающей влаги в нагретом утреннем воздухе. Весьма вероятно, что с мыса Креус не видели, как он захватил "Амелию", с других точек и подавно видеть не могли. Даже если кто-то и видел, пройдет много часов, прежде чем весть о британском линейном корабле облетит побережье. Один раз удалось захватить французов врасплох - теперь надо выжать из ситуации все возможное, не пренебрегая ничем, что могло бы сделать удар более ощутимым. Хорнблоуэр вернулся в каюту, надел чистое белье, при этом не переставая прокручивать в голове планы - расплывчатые вчера, они теперь вырисовывались все четче.

- Завтрак, сэр? - осторожно осведомился Полвил.

- Принесите на шканцы кофе, - бросил Хорнблоуэр. Есть не хотелось, то ли от волнения, то ли после вчерашних гастрономических излишеств.

Со шканцев можно было различить мглистые голубые силуэты на горизонте - вершины Пиренеев, между ними и морем идет дорога из Франции в Испанию. Помощник парусного мастера подбежал с большим свертком в руках.

- Мистер Винсент, - сказал Хорнблоуэр. - Поднимите этот флаг вместо нашего.

Офицеры на шканцах переводили взгляды с ползущего по флагштоку триколора на капитана и перешептывались - так близко от него, всего лишь у противоположного борта, они не решались говорить в полный голос. И волнение их, и приглушенный шепот Хорнблоуэр рассматривал как свою победу.

- Сразу после завтрака пошлите матросов по местам, - сказал он. - Подготовьте корабль к бою, но порты пока не открывайте. Изготовьте к спуску барказы номер один и номер два.

Матросы, галдя, доедали завтрак. Приказ готовить корабль к бою, триколор на флагштоке, испанские горы впереди утренний успех - они были возбуждены до предела.

- Молчать на главной палубе! - заорал Хорнблоуэр. - Можно подумать, это не корабль, а сумасшедший дом!

Гвалт утих, матросы присмирели, как дети в присутствии строгого отца. Переборки убрали, угли из камбуза выбросили за борт. Юнги бежали с порохом для орудий, сетки рядом с пушками наполнили черными чугунными шарами.

- Корабль к бою готов, сэр, - доложил Буш.

- Кхе-хм, - сказал Хорнблоуэр. - Капитан Моррис, если я спущу барказы, в каждом должно быть по двадцать морских пехотинцев. Велите своим людям приготовиться.

В подзорную трубу Хорнблоуэр оглядел береговую полосу - она быстро приближалась. У подножия крутых обрывов, у самой кромки воды, вилась дорога - берег здесь, согласно карте, приглубый. Однако нелишне бросить лот. Он рискует, приближаясь к подветренному берегу, охраняемому тяжелыми батареями - если они откроют огонь, то серьезно повредят "Сатерленд" еще до того, как он успеет отойти в море. Впрочем, Хорнблоуэр рассчитывал не только на фальшивый флаг. Французы скорее всего не поверят, что английское судно отважилось на такой риск.

Появление французского линейного корабля они как-то для себя объяснят - то ли он идет из Тулона, то ли из Атлантики, а может - спасается с недавно захваченных британцами ионических островков и после долгих странствий нуждается во временном убежище. Вряд ли они откроют огонь сразу, не подождав объяснений.

Хорнблоуэр приказал править на север, на расстоянии примерно выстрела от берега. Легкий бриз дул с траверза. Солнце пекло, матросы молча стояли на боевых постах, офицеры толпились на шканцах. Хорнблоуэр, истекая потом, разглядывал берег в поисках подходящей жертвы. Такелаж еле слышно шелестел, перестук блоков казался в наступившей тишине неестественно громким, необычно громко звучали и монотонные крики лотового. Вдруг Сэвидж с фор-салинга заорал:

- Много мелких судов на якоре за мысом, сэр! Я их только что увидел, сэр!

Темное пятнышко плясало в объективе подзорной трубы. Хорнблоуэр опустил трубу, давая отдохнуть глазу, потом снова поднял. Пятнышко было на месте - это лениво хлопал на ветру трехцветный французский флаг. Хорнблоуэр высмотрел, что хотел - неприятельскую батарею на вершине обрыва. Сорокадвухфунтовки, надо полагать, установлены с умом и, скорее всего, снабжены печами для разогрева ядер - ни одному кораблю против них не устоять. Под обрывом сгрудилась небольшая каботажная флотилия, поспешившая укрыться при виде незнакомого судна.

- Велите вашим людям лечь, - приказал Хорнблоуэр Моррису. Красные мундиры пехотинцев выдали бы национальную принадлежность "Сатерленда".

Корабль продвигался вперед, серые обрывы вырисовывались все отчетливее. Всякий раз, стоило отвлечься от батареи, Хорнблоуэр внезапно видел за обрывами горные пики. Теперь он уже различал в подзорную трубу парапеты и чуть ли не сами пушки. В любую минуту батарея может разразиться грохотом, пламенем и дымом - тогда он принужден будет позорно бежать. Сейчас пушки уже могли бы достать до "Сатерленда". Быть может, французы разгадали хитрость и ждут, пока он подойдет поближе. В таком случае минутой дольше идти вперед - значит минутой дольше отступать под огнем. Если упадет мачта, "Сатерленд" обречен.

- Мистер Винсент, - сказал Хорнблоуэр, не спуская глаз с батареи. - Поднимите "MB".

При этих словах офицеры зашевелились. Они поняли, что задумал Хорнблоуэр. Ложный сигнал увеличивает риск разоблачения, с другой стороны, в случае успеха, дает им больше времени, чтоб подойти к батарее. Если "MB" - французский опознавательный сигнал, и они поднимут его правильно - что ж, хорошо и замечательно. Если нет - батарея не замедлит известить. У Хорнблоуэра бешено колотилось сердце. Он решил, что, сигналя, в любом случае собьет французов с толку и те помедлят открывать огонь. Флажки побежали по фалам, батарея молчала. Теперь цепочка флажков распустилась на флагштоке батареи.

- Не могу прочесть, сэр, - сказал Винсент. - Тут один с раздвоенным хвостом, у нас таких нет.

Раз французы сигналят, они, по крайней мере сомневаются в национальной принадлежности "Сатерленда" - если только не заманивают его ближе. Однако, если батарея промедлит еще немного, ей поздно будет открывать огонь.

- Мистер Буш, видите батарею?

- Да, сэр.

- Вы возьмете барказ номер один, мистер Рейнер - номер два. Высадитесь и захватите ее.

- Есть, сэр.

- Я прикажу, когда спускать шлюпки.

- Есть, сэр.

- Четверть до восьми, - крикнул лотовый.

Хорнблоуэр машинально отмечал про себя результаты каждого замера. Теперь, когда начало мелеть, надо будет прислушиваться к возгласам лотового, продолжая внимательно разглядывать батарею. До нее оставалось четверть мили. Пора.

- Очень хорошо, мистер Буш. Приступайте.

- Есть, сэр.

- Обстените грот-марсель, мистер Джерард. При этих словах спящий корабль очнулся, засвистели дудки, матросы побежали к шлюпочным талям. Сейчас должна оправдать себя утомительная муштра: чем быстрее шлюпки опустятся на воду, тем меньше риск и больше вероятность успеха. Барказы коснулись воды.

- Сбросьте пушки с обрыва, мистер Буш. Если сможете, уничтожьте батарею. Но не задерживайтесь.

- Есть, сэр.

Шлюпки отвалили, матросы гребли, как сумасшедшие.

- Руль под ветер! Мистер Джерард, положите судно на другой галс! Да, и спустите этот флаг, поднимите наш. Ага!

Пушечное ядро разорвало воздух над головой. Корабль содрогнулся от могучего удара. Над батареей поднимался дым - она наконец-то открыла огонь. Слава Богу, думал Хорнблоуэр, что она стреляет по судну - хорош бы он был, если бы ядро угодило в шлюпку. Он так обрадовался, что не подумал об опасности для себя лично.

- Мистер Джерард, посмотрите, не достанут ли наши пушки до батареи. Прикажите стрелять по амбразурам, да проследите, чтоб целили хорошенько.

Еще залп с батареи, опять перелет, ядра просвистели над головой.

Малыш Лонгли, торжественно вышагивавший по шканцам с кортиком на боку, пригнулся было, потом искоса глянул на капитана и пошел дальше прямой, как шомпол. Хорнблоуэр улыбнулся.

- Мистер Лонгли, прикажите немедленно сплеснить грот-стеньги-фал.

Пусть мальчик займется делом - ему будет не так страшно. Пушки правого борта нестройно начали стрелять - каждый канонир поджигал, когда ему казалась, что его пушка наведена. С обрыва посыпались камушки - большинство выстрелов попало футов на тридцать ниже батареи. Но даже если ядро-другое угодит в амбразуру и убьет кого-нибудь из орудийной прислуги, это будет хорошо - помешает артиллеристам сосредоточиться. Еще залп. На этот раз стреляют по шлюпкам. Первый барказ почти исчез во вспененной навесным огнем воде, у Хорнблоуэра перехватило дыхание. В следующий момент барказ появился - он неуклюже двигался боком, видимо, ядром разбило весла по одному борту. Но шлюпки были уже в безопасности - так близко к обрыву пушки их не достанут. Второй барказ вошел в прибойную полосу, первый нагонял. Матросы прыгали в воду и карабкались на берег.

На какое-то мгновение Хорнблоуэру захотелось вопреки приличиям самому оказаться там и возглавить штурм - он испугался, что неорганизованная атака сведет на нет достигнутые преимущества. И тут же понял, что испугался зря - Буш не подведет. Хорнблоуэр видел в подзорную трубу, как тот выскочил на дорогу и обернулся к своему отряду. Вот он размахивает руками, отдавая приказы. Кто-то повел взвод матросов вправо - это Рейнер. Хорнблоуэр, напрягая глаза, различал лысую голову и ссутуленную спину - ни с кем не спутаешь. Моррис вел красный прямоугольник морских пехотинцев влево. Остальных Буш построил посредине - Буш не теряет головы. На обрыве были три промоины, отмеченные редкой зеленью - по ним взбираться легче всего. Как только фланговые отряды добежали до крайних промоин, Буш повел своих людей вверх - Хорнблоуэр видел, как блеснула его шпага. Теперь все три отряда лезли по склону. До корабля донесся слабый боевой клич.

Одна-две пушки стреляли теперь получше. Дважды Хорнблоуэру казалось, что земля сыплется из пораженной амбразуры - это хорошо, но пора прекращать огонь, атакующие уже на склоне. Он дунул в свисток и крикнул, чтоб больше не стреляли. Притихший корабль скользил по воде, все неотрывно следили за десантом - тот взбирался уже на вершину обрыва. Батарея вновь окуталась дымом, стреляли, скорее всего, картечью. От тех, кого застигнет железный шквал, останется мокрое место. На парапете поблескивали сабли, маленькие, с булавочную головку, дымки, означали, что стреляют из ручного оружия. С левой стороны красные мундиры пехотинцев были уже на парапете, в середине размахивал руками одетый в белое матрос. Все прыгали на другую сторону, хотя и на парапете оставались неподвижные красные и белые пятна - убитые. Какую-то минуту ничего не было видно - она показалась часом. Потом трехцветный флаг медленно пополз с флагштока, матросы на главной палубе разразились радостными криками. Хорнблоуэр со стуком сложил подзорную трубу.

- Мистер Джерард, поверните оверштаг. Пошлите дежурные шлюпки за этими судами.

В бухточке под батареей сгрудились четыре тартаны, фелука и два суденышка с оснасткой тендера - неплохой улов, особенно, если они нагружены. Маленькие шлюпки отвалили от корабликов и гребли к берегу - команда спасалась от плена. Оно и к лучшему - пленные были бы обузой. Хорнблоуэр и сам два года протомился в плену - он знал, что это такое.

Что-то скатилось с обрыва, увлекая за собой лавину камней, и грохнулось на дорогу в облаке пыли. То была сорокадвухфунтовая пушка, ее вручную перебросили через парапет. Бушу придется поторапливаться - если Буш жив. Через некоторое время скатилась еще пушка, потом еще.

Пленные суденышки - два буксировали за кормой дежурные шлюпки - лавировали к лежащему в дрейфе "Сатерленду"; наземный десант спускался с обрыва и выстраивался внизу. Кое-кто отстал - это несут раненых. Казалось, развязка не наступит никогда. Громоподобный раскат, облако пыли и дыма над батареей - на мгновение обрыв преобразился в вулкан наподобие тех, у подножия которых "Лидия" бросала якорь в прошлом походе. Взорвали пороховой погреб.

Наконец оба барказа отвалили от берега, и Хорнблоуэр, направив подзорную трубу, различил Буша - живого и, по-видимому, здорового. Тем не менее большим облегчением было видеть, как тот враскачку идет на шканцы, его обветренное лицо расплылось в улыбке.

- Лягушатники сбежали через заднюю дверь, - доложил Буш. - У них потерь почти никаких. У нас...

Хорнблоуэр, стиснув зубы, выслушал скорбный перечень. Возбуждение схлынуло, он чувствовал слабость и дурноту, руки так и норовили задрожать. Он насилу выдавил улыбку, похвалил сперва тех, кого Буш специально отметил, потом всю команду, выстроившуюся на главной палубе. Уже несколько часов вышагивал он по шканцам, притворяясь невозмутимым, теперь наступила мучительная реакция. Оставив Буша разбираться с трофеями - надо было назначить на них сокращенную команду и направить в Маон - Хорнблоуэр без единого слова двинулся в каюту. Только тут он вспомнил, что корабль подготовлен к бою. Одиночество удалось обрести лишь в углу кормовой галереи, где его не видно было из окон кормовой каюты. Там он и сидел на парусиновом стульчике, пока матросы устанавливали переборки и закрепляли пушки. Он откинулся на спинку стула, свесил руки и закрыл глаза. Внизу плескала под кормовым подзором вода, рядом стонали рулевые крюки. Всякий раз, как Буш клал судно на другой галс, голова у Хорнблоуэра переваливалась на другое плечо.

О чем вспоминать было совершенно невыносимо, так это о риске - при одной только этой мысли по спине и ногам пробегал холодок. Он опрометчиво подставил судно под обстрел - ему невероятно повезло, что покалеченный "Сатерленд" не дрейфует сейчас к подветренному берегу, навстречу ликующим врагам. Так уж Хорнблоуэр был устроен, что не ценил своих заслуг, словно и не рассчитал все точно, не предусмотрел вплоть до последних мелочей. Он обругал себя авантюристом, обругал свою привычку прежде лезть в самое пекло и лишь потом оценивать риск.

Стук тарелок в каюте напомнил, что его могут увидеть. Он выпрямился и сделал каменное лицо. Как раз вовремя - на галерею вышел Полвил.

- Я вам перекусить принес, сэр, - сказал он. - Вы не ели со вчерашнего.

Хорнблоуэр вдруг ощутил волчий голод и тут же вспомнил: утром Полвил принес ему на шканцы чашку кофе. Там она наверно и стыла, пока Полвил ее не унес. С удовольствием предвкушая хороший обед, он встал и прошел в каюту. Полвил суетился, разыгрывал из себя няньку и даже, возможно, норовил превысить полномочия, но Хорнблоуэра это почти не раздражало. Холодный язык был превосходен, и Полвил по наитию поставил на стол початую бутылку кларета. В одиночестве Хорнблоуэр редко пил что-нибудь крепче воды, однако сегодня осушил три бокала, чувствуя, что это как нельзя кстати.

Пища и вино подкрепили его, усталость прошла, в мозгу зашевелились новые планы. Неосознанно он начал продумывать, чем бы еще досадить неприятелю. Пока он пил кофе, новые мысли уже зарождались, но он еще этого не знал. Он ощущал только, что каюта вдруг сделалась тесной и душной - его потянуло на свежий воздух, к свету. Полвил пришел убрать со стола и увидел через окно, что капитан расхаживает по кормовой галерее. Прослужив много лет у него под началом, он научился делать выводы по наклону головы, по задумчивости, по тому, как сцепленные за спиной руки сжимаются и разжимаются в такт умозаключениям.

Из того, что рассказал Полвил, нижняя палуба узнала о близкой операции ровно за два часа до того, как Хорнблоуэр поднялся на шканцы, дабы отдать предваряющие ее приказы.