Сесил Скотт Форестер Линейный корабль: XIX

XIX

Бурные воды Лионского залива пестрели белыми барашками, под серым небом "Сатерленд" переваливался с боку на бок. Капитан стоял на кренящихся шканцах, с удовольствием подставив лицо холодным порывам ветра. Мистраль свистел и завывал в ушах. Со времени кошмарной авантюры под Росасом прошло три недели, две недели назад удалось избавиться от лошадей и мулов, запах конюшни почти выветрился, палубы вновь сияли чистотой. Что гораздо важнее, "Сатерленд" отрядили наблюдать за французским побережьем вплоть до Тулона; избавившись от обременительной власти адмирала, Хорнблоуэр вдыхал свежий воздух с радостью отпущенного на свободу раба. Муж леди Барбары - не тот человек, с которым приятно служить.

Вся команда словно заразилась этим ощущением свободы, а может - устала после жаркого затишья и теперь радовалась перемене. Подошел Буш, потирая руки и улыбаясь, как горгулья.

- Задул ветерок-то, сэр, - сказал Буш, - и еще разойдется.

- Похоже на то, - сказал Хорнблоуэр.

Он тоже улыбался. Жизнь в нем кипела и била ключом. Как прекрасно нестись против свежего ветра и сознавать, что от ближайшего адмирала тебя отделяет по меньшей мере сотня миль. В Южной Франции ворчат и жалуются, французы кутаются в плащи, но здесь, в море, ветер радует и бодрит

- Займите матросов по вашему усмотрению, мистер Буш, - великодушно сказал Хорнблоуэр. В нем вдруг проснулась бдительность и он поспешил выпутаться из соблазнительных тенет пустого разговора.

- Есть, сэр.

Юный Лонгли прошел на корму со склянками, чтобы приступить к ежечасному бросанию лага. Мальчик держится уверенно, приказы отдает без усилия. Он единственный из всех мичманов определяет счисление пути без принципиальных погрешностей, а события на обрыве показали, что соображает он быстро и решительно. В конце плаванья, если представится такая возможность, надо назначить его исполняющим обязанности лейтенанта. Наблюдая, как мальчик отмечает на курсовой доске пройденный за час путь, Хорнблоуэр гадал: не будущий ли это Нельсон, которому предстоит со временем командовать сорока линейными кораблями.

У Лонгли было некрасивое, почти обезьянье, личико, жесткие торчащие волосы, но вместе с тем он чем-то неотразимо располагал к себе. Если бы маленький Горацио не умер от оспы в Саутси и вырос таким, Хорнблоуэр бы им гордился. Может быть, так бы оно и было - но таким замечательным утром не след вгонять себя в меланхолию мыслями о маленьком мальчике, которого любил. Когда он вернется домой, у него будет еще ребенок. Хорнблоуэр надеялся, что мальчик, он был почти уверен, что Мария хочет того же. Конечно, никакой маленький мальчик не заменит ему Горацио - на Хорнблоуэра вновь навалилась тоска: он вспомнил, как Горацио, заболевая, звал: "Папа! Хочу к папе!" и потом прижался личиком к его плечу. Он постарался отогнать печальные воспоминания. Когда он вернется в Англию - даже если ничего непредвиденного не произойдет - ребенок будет ползать по полу с детским бестолковым усердием. Может быть, он будет немного говорить и заробеет в присутствии незнакомого папы, так что Хорнблоуэру придется завоевывать его доверие и любовь... Это - приятная задача.

Мария хочет пригласить леди Барбару в крестные - хорошо бы леди Барбара согласилась. За будущее ребенка, которому покровительствуют Велели, можно не волноваться. Несомненно, именно покровительству Велели обязан нынешним своим положением во главе эскадры злополучный Лейтон. Благодаря тому же покровительству Хорнблоуэр оказался в другой эскадре, не проведя на половинном жалованье и дня - тут двух мнений быть не может. Он по-прежнему не знал, что при этом двигало леди Барбарой, но таким чудесным утром почти отваживался думать, что она сделала это из любви к нему. Ведь не из-за одного же уважения к его профессиональным качествам! А может быть, она снисходительно облагодетельствовала забавного воздыхателя, который неизмеримо ниже ее.

Мысль эта его задела. Когда-то она была в его власти. Он целовал ее, держал в объятиях. Неважно, что он побоялся ее взять - он не будет сейчас об этом думать - она предложила, и он отказался. Он ее отверг - после этого она не имеет права держаться патронессой! Он сердито топнул ногой. Но сердитой ясности в мыслях хватило ненадолго. Образ хладнокровной, сдержанной леди Барбары, идеальной хозяйки дома, адмиральской супруги, заслонила другая леди Барбара: нежная, влюбленная, такая красивая, что захватывает дух. Сердце разрывалось от страстного желания, от одиночества, от тоски, его до боли влекло к ней: несказанно нежной, отзывчивой и доброй, какой она ему сейчас представлялась. Он вспомнил сапфировый кулон у нее на груди, и вместе с мальчишеским обожанием почувствовал неодолимое, животное вожделение.

- Вижу парус! - закричал впередсмотрящий, и мечтания как рукой сняло.

- Где?

- Точно на ветре, сэр, и быстро приближается.

Порывистый норд-ост идеально благоприятствует французским судам, вздумай кто из них прорвать блокаду Марселя или Тулона. Британская эскадра вынуждена сместиться под ветер, французам же попутный мистраль поможет выбраться из гавани после заката и за ночь покрыть большое расстояние. Если это так, французское судно не уйдет от "Сатерленда", который от него под ветром. Пока в независимых операциях Хорнблоуэру везло - может быть, это приближается еще один его будущий трофей.

- Так держать, - сказал Хорнблоуэр на вопросительный взгляд Буша. - И свистать всех наверх, пожалуйста, мистер Буш.

- Эй, на палубе! - крикнул впередсмотрящий. - Это фрегат, похоже, британский.

Обидно. Пятьдесят против одного, что присутствие здесь британского фрегата не обещает стычки с врагом. Со шканцев уже можно было различить марсели, белые на фоне серого неба.

- Прошу прощения, сэр, - сказал заряжающий одной из левых шканцевых карронад. - Стеббинс говорит, он знает, что это за корабль.

Стеббинс был одним из тех, кого завербовали с Ост-Индийского каравана - пожилой моряк с проседью в бороде.

- Похоже на "Кассандру", тридцать две пушки. Она нас провожала в прошлом рейсе.

- Капитан Фредерик Кук, сэр, - добавил Винсент, перелистав страницы.

- Запросите позывные и убедитесь, - приказал Хорнблоуэр.

Кук стал капитаном на шесть месяцев позже него, в случае совместных действий Хорнблоуэр будет старшим.

- Да, "Кассандра" и есть, сэр, - сказал Винсент, читая в подзорную трубу взмывшие на фор-марса-рее флажки.

- У них шкоты пущены по ветру, - не без волнения в голосе произнес Буш. - Странно мне это, сэр.

В незапамятные времена, до изобретения флажковой азбуки, шкоты пускали по ветру, чтоб предупредить всех и каждого о приближении флота - в таком значении сигнал сохранился и по сю пору.

- Она снова сигналит, сэр, - сказал Винсент. - Трудно прочесть - флажки относит прямо от нас.

- Черт, - взъярился Буш. - Разуй глаза и не оправдывайся.

- Числительные: "четыре". Буквенные: "семнадцать" - "за кормой... на ветре... курс... зюйд-вест", - переводил Лонгли по сигнальной книге.

- Корабль к бою, мистер Буш. И курс фордевинд.

Не дело "Сатерленду" в одиночку сражаться с четырьмя французами. Если их преследуют британцы, он преградит противнику путь и покалечит по крайней мере два корабля, но пока ситуация не прояснилась, лучше держаться подальше.

- Спросите: есть ли близко британские суда? - сказал Хорнблоуэр Винсенту. Тем временем "Сатерленд" накренился и вновь выровнялся, уже с полным ветром.

- Ответ отрицательный, сэр, - сказал Винсент через минуту. Голос его тонул в грохоте убираемых переборок.

Все, как Хорнблоуэр и предполагал. Британскую эскадру снесло под ветер, и четыре французских линейных корабля выскользнули ночью из Тулона. Заметила их только "Кассандра", фрегат-наблюдатель, и понеслась впереди, чтоб не упустить из виду.

- Спросите: где неприятель? - сказал Хорнблоуэр. Занятное упражнение - вспоминать сигнальную книгу и формулировать вопросы так, чтоб использовать минимум флажков.

- "Шесть... миль... за кормой... направление... норд-ост", - расшифровывал Лонгли числа, которые читал Винсент.

Значит, французы несутся по ветру. Возможно, они просто хотят подальше оторваться от блокадной эскадры, однако раз тот, кто у них за главного, это делает, значит, курс отвечает его планам. Таким образом, начисто исключаются Сицилия, Адриатика и Восточное Средиземноморье, остается испанское побережье возле Барселоны и все, что за Гибралтарским проливом.

Хорнблоуэр на шканцах пытался поставить себя на место Бонапарта в Тюильри. За Гибралтарским проливом - Атлантический океан и весь мир. Однако что делать там французским линейным кораблям? Французская Вест-Индия в руках англичан, мыс Горн тоже, Маврикий скоро падет. Быть может, эскадра движется наперехват торговому каравану, но в таком случае дешевле и надежнее было бы отрядить четыре фрегата. Нет, это не похоже на Бонапарта. С другой стороны, со времени появления Лейтона у берегов Каталонии прошло как раз столько времени, чтоб успели доложить в Тюильри и принять ответные меры.

Меры в духе Бонапарта. Три британских корабля у берегов Каталонии? Послать против них четыре французских. Команду снять с гниющих в Тулоне судов. Погрузить припасы, которых не хватает в Барселоне, уничтожить британскую эскадру, если удастся, и вернуться, если все пойдет хорошо. Через неделю корабли, целые и невредимые, будут в Тулоне, а если нет - что ж, не разбив яиц, не приготовить яичницы.

Это, скорее всего, и замыслили французы. Хорнблоуэр готов был поручиться головой, что разгадал их планы. Теперь главное, как эти планы спутать. Для начала он должен держаться между французами и местом их назначения - тут двух мнений быть не может. Во-вторых, желательно, чтоб французы как можно дольше его не замечали: когда они неожиданно обнаружит на своем пути кроме фрегата еще и мощный линейный корабль, бой будет наполовину выигран. Это значит, что его первое интуитивное движение оказалось верным, и нынешний курс "Сатерленда" отвечает обеим поставленным целям - Хорнблоуэр гадал, неужто его подсознание одним прыжком получило результат, к которому рассуждения привели только сейчас. Оставалось известить "Плутон" и "Калигулу". Три британских линейных корабля и фрегат сильнее четырех французских линейных кораблей, что бы ни думал по этому поводу Бонапарт.

- Корабль к бою готов, - доложил, козыряя, Буш. Глаза его горели предвкушением боя. Хорнблоуэр жалел, что не принадлежит к этому типу людей - к тем, кого схватка влечет сама по себе, кто любит опасность ради опасности, кого не смущает численный перевес противника.

- Отпустите подвахтенных, мистер Буш, - сказал Хорнблоуэр.

Бой еще нескоро, и незачем томить людей на постах. Лицо у Буша сразу поскучнело. Значит, "Сатерленд" не собирается сию минуту в одиночку бросаться на четверых.

- Есть, сэр, - отвечал Буш без энтузиазма.

Надо сказать, что Буш был по-своему прав. При должной сноровке "Сатерленд" успеет сбить мачты у двух или трех французов, так что раньше или позже те достанутся в добычу британцам. Сегодня ветер попутный, завтра он встречный. Если известить "Плутон" и "Калигулу", они еще могут подоспеть.

- Дайте мне сигнальную книгу, - сказал Хорнблоуэр Лонгли.

Он перелистал страницы, освежая в памяти сигналы. Когда посылаешь длинное сообщение, всегда есть риск, что тебя неправильно поймут. Однако, составляя текст, Хорнблоуэр теребил подбородок не по одной названной выше причине. Как любой британский офицер, отступая, он рисковал быть понятым неверно. Конечно, даже привыкшая к победам британская публика не осудит капитана, отказавшегося в одиночку биться с четырьмя французами, однако если что-нибудь пойдет не так, Велели, возможно, захотят свалить вину на него - приказ, который он сейчас отдаст, приведет к победе или к поражению, к трибуналу или к одобрению Парламента.

- Пошлите это, - коротко велел он Винсенту.

Цепочка за цепочкой вползали на мачту флажки. "Кассандре" предписывалось поднять все паруса соответственно погоде, повернуть на запад, разыскать "Плутон" и "Калигулу" - где именно они находятся, Хорнблоуэр сообщить не мог - и привести их к Барселоне. Фразу за фразой "Кассандра" подтверждала сигналы. Затем, после паузы, Винсент доложил.

- "Кассандра" сигналит, сэр. "Полагаю..."

Впервые это слово обращали к Хорнблоуэру. Он так привык предварять им свои послания адмиралам и старшим капитанам, так часто употреблял в донесениях, и вот другой офицер сигналит ему: "полагаю". Это - ощутимый знак его растущего старшинства. У Хорнблоуэра по телу пробежала дрожь - он не испытывал такого трепета даже тогда, когда впервые поднялся на борт капитаном и услышал приветственный свист дудок. Однако за словом "полагаю", естественно, последовали возражения. Кук нимало не желал, чтоб его отослали с арены боевых действий. Он полагал, что "Кассандра" могла бы оставаться на расстоянии видимости от французских кораблей.

- Сигнальте: "Действуйте соответственно с подтвержденными приказами", - сказал Хорнблоуэр резко.

Кук не прав, он сам - прав: возражения Кука помогли ему определиться. Назначение фрегата - поддерживать связь между линейными кораблями. Их для этого и строят. Любой из французов уничтожит "Кассандру" первым же бортовым залпом, однако она может привести "Плутон" и "Калигулу", стократ более мощные. Сердце Хорнблоуэру согревала мысль, что он не только прав, но и может настоять на правильном решении. Кук, которого произвели в капитаны на шесть месяцев позже, подчинится сейчас и будет подчиняться всю жизнь, если они оба когда-нибудь станут адмиралами, Кук будет младшим, Хорнблоуэр - старшим. На "Кассандре" отдали рифы, и фрегат устремился на запад - сейчас ее пятиузловое превосходство в скорости используется наилучшим образом.

- Убавьте парусов, мистер Буш, - сказал Хорнблоуэр.

Французы увидят, что "Кассандра" исчезла за горизонтом; остается шанс, что "Сатерленд" сможет незаметно держать их под наблюдением. Хорнблоуэр сложил подзорную трубу, сунул в карман и степенно, с некоторым даже усилием полез на бизань-ванты. Он рисковал достоинством - любой другой человек на корабле лазал на мачту быстрее - однако нужно было самому взглянуть на неприятеля. Корабль тяжело кренился на волнах, ветер свистел. Хорнблоуэр лез, не останавливаясь, делая вид, что ничуть не устал и не боится, а просто не торопится в силу важности своего положения.

Наконец он надежно укрепился на крюйс-стеньги-салинге и направил подзорную трубу к колеблющемуся горизонту. Когда убрали грот-марсель, "Сатерленд" существенно замедлился - скоро появятся французы. И впрямь - из-за горизонта вынырнул белый прямоугольник, за ним другой, потом еще два.

- Мистер Буш, - закричал Хорнблоуэр. - Поставьте пожалуйста, грот-марсель. И пришлите сюда мистера Сэвиджа.

Четыре французских корабля шли развернутым строем по обычной французской расхлябанности растянувшись так что между кораблями получалось более полумили - а может французские капитаны избегают идти ближе из опасения столкнуться. Сто против одного, что их впередсмотрящие не заметили белого пятнышка на горизонте.

На салинг вскарабкался нимало не запыхавшийся Сэвидж.

- Берите подзорную трубу, - сказал Хорнблоуэр. - Видите французскую эскадру? Немедленно сообщите, если они изменят курс или начнут нас догонять.

- Есть, сэр, - отвечал Сэвидж.

Все, что от него требовалось, Хорнблоуэр сделал. Оставалось спокойно ждать следующего утра. Завтра будет бой, равный или безнадежный, а если боя не будет - значит, он упустил французов и предстанет перед трибуналом. Он тщательно сохранял невозмутимый вид. В соответствии со старой традицией, сейчас следовало бы пригласить офицеров на ужин с вистом.