Дальнее
плавание... Слова-то какие! Вы задумайтесь,
молодой человек, прислушайтесь к музыке
этих слов.
Дальнее...
даль... простор необъятный... пространство.
Не правда ли?
А
"плавание"? Плавание - это стремление
вперед, движение, иными словами.
Значит
так: движение в пространстве.
Тут,
знаете, астрономией пахнет. Чувствуешь себя
в некотором роде звездой, планетой,
спутником, на худой конец.
Вот
поэтому и тянет таких людей, как я или,
скажем, мой тезка Колумб, в дальнее плавание,
в открытый океан, на славные морские
подвиги.
И
все же не в этом главная сила, которая
заставляет нас покидать родные берега.
И
если хотите знать, я вам открою секрет и
поясню, в чем тут дело.
Удовольствия
дальнего плавания неоценимы, что говорить.
Но есть большее удовольствие: рассказать в
кругу близких друзей и случайных знакомых о
явлениях прекрасных и необычайных,
свидетелями которых вы становитесь в
дальнем плавании, поведать о тех положениях,
порой забавных, порой трагических, в
которые то и дело ставит вас превратная
судьба мореплавателя.
Но в
море, на большой океанской дороге, что вы
можете встретить? Воду и ветер главным
образом.
А
что вы можете пережить? Штормы, штиль,
блуждания в туманах, вынужденные простои на
мелях... Бывают, конечно, и в открытом море
различные необычайные происшествия, и в
нашем походе их было немало, но в основном
про воду, про ветер, про туманы и мели много
не расскажешь.
Рассказать-то,
положим, можно бы. Рассказать есть что:
бывают, допустим, смерчи, тайфуны, жемчужные
отмели - мало ли что! Все это поразительно
интересно. Ну, рыбы там, корабли, спруты -
тоже и об этом можно рассказать. Да вот беда:
столько уж об этом порассказано, что не
успеете вы рот раскрыть - все ваши слушатели
сразу разбегутся, как караси от акулы.
Другое
дело - заходы, новые берега, так сказать. Там,
знаете, есть на что посмотреть, есть чему
удивиться. Да-с. Недаром говорят: "Что
город, то норов".
Вот
поэтому такой моряк, как я, любознательный и
не связанный коммерческими интересами,
старается всячески разнообразить свое
плавание заходами в чужие страны. И в этом
отношении плавание на маленькой яхте
представляет бесчисленные преимущества.
А
как же, знаете! Встали вы, допустим, на вахту,
склонились над картой. Вот ваш курс, справа
некое царство, слева некое государство, как
в сказке. А ведь там тоже люди живут. А как
живут? Интересно ведь посмотреть хоть одним
глазком! Интересно? Извольте,
полюбопытствуйте, кто же вам не велит? Руль
на борт... и вот уже входной маяк на
горизонте! Вот так-то!
Да-с.
Мы шли с попутным ветром, туман лежал над
морем, и "Беда" бесшумно, как призрак,
милю за милей глотала пространство. Не
успели мы оглянуться, прошли Зунд, Каттегат,
Скагеррак... Я не мог нарадоваться на
ходовые качества яхты. И вот на пятые сутки,
на рассвете, туман рассеялся, и по правому
борту у нас открылись берега Норвегии.
Можно
бы пройти мимо, но куда торопиться? Я
скомандовал:
-
Право на борт!
Мой
старший помощник Лом положил руль круто
направо, и три часа спустя цепь нашего якоря
загрохотала в красивом и тихом фиорде.
Вы
не бывали в фиордах, молодой человек?
Напрасно! Непременно побывайте при случае.
Фиорды,
или шхеры, другими словами, - это, знаете,
такие узкие заливы и бухточки, запутанные,
как куриный след, а кругом скалы, изрытые
трещинами, обросшие мохом, высокие и
неприступные. В воздухе стоит
торжественное спокойствие и нерушимая
тишина. Красота необычайная!
- А
что. Лом, - предложил я, - не сойти ли нам
погулять до обеда?
-
Есть погулять до обеда! - гаркнул Лом, да так,
что птицы тучей поднялись со скал, а эхо (я
сосчитал) тридцать два раза повторило: "Беда...
беда... беда..."
Скалы
как бы приветствовали приход нашего судна.
Хотя, конечно, на иностранный манер,
ударение не там, но все же, знаете, приятно и
удивительно. Впрочем, по правде сказать,
особенно и поражаться нечему. Там
изумительное эхо в фиордах... Да одно ли эхо!
Там, батенька, сказочные места и сказочные
бывают происшествия. Вы послушайте, что
дальше случилось.
Я
закрепил руль и пошел переодеться в каюту.
Лом тоже спустился. И вот, знаете, я уже
совсем готов, шнурую ботинки - вдруг
чувствую: судно получило резкий наклон на
нос. Встревоженный, пулей вылетаю на палубу,
и глазам моим представляется печальная
картина: нос яхты целиком в воде и
продолжает быстро погружаться, корма же,
напротив, вздымается кверху.
Я
понял, что сам виноват: не учел особенностей
грунта, а главное - прилив прозевал. Якорь
зацепился, держится, как влитой, а вода
подпирает. И цепь потравить невозможно:
весь нос в воде, поди-ка ныряй к брашпилю.
Куда там!
Едва
мы успели задраить наглухо вход в каюту, как
"Беда" заняла совершенно вертикальную
позицию, наподобие рыболовного поплавка. Ну
и пришлось смириться перед стихией. Ничего
не поделаешь. Спаслись на корме. Так там и
пересидели до вечера, пока вода начала
спадать. Вот так.
А
вечером, умудренный опытом, я ввел судно в
узкий пролив и причалил к берегу. Так-то,
думаю, будет вернее.
Да-с.
Приготовили скромный ужин, произвели
уборку, зажгли огни, как положено, и
улеглись спать, уверенные, что не
повторится история с якорем. А утром, чуть
свет. Лом будит меня и рапортует:
-
Разрешите доложить, капитан: полный штиль,
барометр показывает ясно, температура
наружного воздуха двенадцать градусов по
Цельсию, произвести измерение глубины и
температуры воды не представилось
возможным за отсутствием таковой.
Я
спросонья не сразу и понял, о чем он говорит.
- То
есть как это за "отсутствием"? -
спрашиваю. - Куда же она девалась?
Ушла
с отливом, - рапортует Лом. - Судно
заклинилось между скалами и пребывает в
состоянии устойчивого равновесия.
Вышел
я, вижу - та же песня да на новый лад. То
прилив нас попутал, теперь отлив шутки
шутит. То, что принял я за проливчик,
оказалось ущельем. К утру вода сошла, и мы
встали на твердый грунт, как в сухом доке.
Под килем - пропасть в сорок футов,
выбраться нет никакой возможности. Куда там
выбраться! Одно остается - сидеть, ждать
погоды, прилива, вернее сказать.
Но я
не привык тратить время по-пустому.
Осмотрел яхту со всех сторон, бросил за борт
шторм-трап, взял топор, рубанок, кисть.
Заподлицо обтесал борта в тех местах, где
остались сучья, закрасил. А когда вода пошла
на прибыль. Лом закинул с кормы удочку и
наловил рыбы на уху. Так что, видите, даже
такое неприятное обстоятельство, если с
умом взяться, можно обернуть на пользу делу,
так сказать.
После
всех этих событий благоразумие
подсказывало покинуть этот предательский
фиорд. Кто же его знает, какие он еще готовит
сюрпризы? Но я человек, как вы знаете, смелый,
настойчивый, даже несколько упрямый, если
хотите, и не привык отказываться от
принятых решений.
Так
и в тот раз: решил гулять - значит, гулять. И
как только "Беда" встала на воду, я
перевел ее на новое, безопасное место.
Вытравил цепь подлиннее, и мы отправились.
Идем
между скалами по тропинке, и чем дальше идем,
тем поразительнее окружающая природа. На
деревьях белки, птички какие-то: "чик-чирик",
а под ногами сухие сучья трещат, и кажется:
сейчас выйдет медведь и заревет... Тут же
ягоды, земляника. Я, знаете, нигде не видел
такой земляники. Крупная, с орех! Ну, мы
увлеклись, углубились в лес, забыли совсем
про обед, а когда спохватились, смотрим -
поздно. Уже солнце склонилось, тянет
прохладой. И куда идти, неизвестно. Кругом
лес. Куда ни посмотришь, везде ягоды, ягоды,
одни ягоды...
Спустились
вниз, к фиорду, видим - не тот фиорд. А время
уже к ночи. Делать нечего, развели костер,
ночь кое-как прошла, а утром полезли на гору.
Может быть, думаем, оттуда, сверху, увидим
"Беду".
Лезем
в гору, нелегко при моей комплекции, но
лезем, подкрепляемся земляникой. Вдруг
слышим сзади какой-то шум. Не то ветер, не то
водопад, трещит что-то все громче, и как
будто попахивает дымком.
Я
обернулся, гляжу - так и есть: огонь!
Обступает со всех сторон, стеной идет за
нами. Тут уж, знаете, не до ягод.
Белки
побросали гнезда, прыгают с ветки на ветку,
все выше по склону. Птицы поднялись, кричат.
Шум, паника...
Я не
привык бегать от опасности, но тут, делать
нечего, надо спасаться. И полным ходом за
белками, на вершину скалы, - больше некуда.
Вылезли,
отдышались, осмотрелись кругом. Положение,
доложу вам, безвыходное: с трех сторон огонь,
с четвертой - крутая скала... Я посмотрел
вниз - высоко, даже дух захватило. Картинка,
в общем, безрадостная, и единственное
отрадное пятно на этом мрачном горизонте -
наша "Беда"-красавица. Стоит как раз
под нами, чуть качается на волне и мачтой,
как пальчиком, манит к себе на палубу.
А
огонь все ближе. Белок кругом видимо-невидимо.
Осмелели. У других, знаете, хвосты в огне
пообгорели, так те особенно храбрые,
нахальные, проще сказать: лезут прямо на нас,
толкаются, нажимают, того и гляди, спихнут в
огонь. Вот оно как костры разводить!
Лом
в отчаянии. Белки тоже в отчаянии.
Признаться, и мне не сладко, но я не подаю
виду, креплюсь - капитан не должен
поддаваться унынию. А как же!
Вдруг
смотрю - одна белка нацелилась, хвост
распушила и прыг прямо на "Беду", на
палубу. За ней другая, третья и, гляжу, - как
горох, посыпались. В пять минут у нас на
скале стало чисто.
А мы
что, хуже белок, что ли? Я решил тоже прыгать.
Ну, искупаемся в крайнем случае. Подумаешь,
велика важность! Это даже полезно перед
завтраком - искупаться. А у меня так: решено -
значит, сделано.
-
Старший помощник, за белками - полный вперед!
- скомандовал я.
Лом
шагнул, занес уже ногу над пропастью, но
вдруг извернулся, как кошка, и назад.
- Не
могу, - говорит, - Христофор Бонифатьевич,
увольте! Не буду прыгать, я лучше сгорю...
И я
вижу: действительно сгорит человек, а
прыгать не станет. Естественная боязнь
высоты, болезнь своего рода... Ну что тут
делать! Не бросать же беднягу Лома!
Другой
бы растерялся на моем месте, но я не таков. Я
нашел выход.
У
меня с собой оказался бинокль. Прекрасный
морской бинокль с двенадцатикратным
приближением. Я приказал Лому поставить
бинокль по глазам, подвел его к краю скалы и
строгим голосом спрашиваю:
-
Старший помощник, сколько белок у вас на
палубе?
Лом
принялся считать:
-
Одна, две, три, четыре, пять...
-
Отставить! - крикнул я. - Без счета принять,
загнать в трюм!
Тут
чувство служебного долга взяло верх над
сознанием опасности, да и бинокль, как ни
говорите, помог: приблизил палубу. Лом
спокойно шагнул в пропасть...
Я
глянул вслед - только брызги поднялись
столбом. А минуту спустя мой старший
помощник Лом уже вскарабкался на борт и
принялся загонять белок.
Тогда
и я последовал тем же путем. Но мне, знаете,
легче: я человек бывалый, могу без бинокля.
А вы,
молодой человек, учтите этот урок, при
случае пригодится: соберетесь, к примеру, с
парашютом прыгать, непременно возьмите
бинокль, хоть плохонький, какой-никакой, а
все-таки, знаете, как-то легче, не так высоко.
Ну,
спрыгнул. Вынырнул. Забрался и я на палубу.
Хотел Лому помочь, да он парень расторопный,
один справился. Не успел я отдышаться, а он
уже захлопнул люк, встал во фронт и
рапортует:
-
Принято без счета полный груз белок живьем!
Какие последуют распоряжения?
Вот
тут, знаете, подумаешь, какие распоряжения.
На
первое время ясно, поднимать якорь, ставить
паруса да и уходить подобру-поздорову от
этой горящей горы. Ну его к дьяволу, этот
фиорд. Смотреть тут нечего больше, да и
жарко стало к тому же... Так что по этому
вопросу у меня сомнений не возникло. А вот
что с белками делать? Тут, знаете, похуже
положение. Черт их знает, что с ними делать?
Хорошо, еще вовремя в трюм загнали, а то,
знаете, проголодались негодные зверюшки,
принялись грызть снасти. Еще бы чуть - и
ставь весь такелаж.
Ну
конечно, можно бы ободрать с белок шкурки и
сдать в любом порту. Мех ценный, добротный.
Не без выгоды можно бы провести операцию. Но
это как-то нехорошо; они нас спасли, во
всяком случае указали путь к спасению, а мы
с них последние шкурки! Не в моих это
правилах. А с другой стороны, везти с собой
всю эту компанию вокруг света - тоже
удовольствие не из приятных. Ведь это
значит кормить, поить, ухаживать. А как же -
это закон: принял пассажиров - создай
условия. Тут, знаете, хлопот не оберешься.
Ну я
решил так: дома разберемся. А у нас, у
моряков, где дом? В море. Макаров, адмирал,
помните, как говорил: "В море - значит дома".
Вот и я так. Ладно, думаю, выйдем в море, а там
подумаем. Запросим в крайнем случае
инструкции в порту отправления. Да-с.
Вот
и пошли. Идем. Встречаемся с рыбаками, с
пароходами. Хорошо! А к вечеру ветерок
закрепчал, начался настоящий шторм - баллов
десять. Море бушует. Как поднимет нашу "Беду",
как швырнет вниз!.. Снасти стонут, мачта
скрипит. Белки в трюме укачались с
непривычки, а я радуюсь: "Беда" моя
держится молодцом, на пять с плюсом сдает
штормовой экзамен. И Лом - героем: надел
зюйдвестку стоит, как влитой, у руля и
твердой рукой держит штурвал. Ну, я постоял
еще, посмотрел, полюбовался на
разбушевавшуюся стихию и пошел к себе в
каюту. Сел к столу, включил приемник, надел
наушники и слушаю, что там в эфире творится.
Чудесная
это штука - радио. Нажмешь кнопку, повернешь
рукоятку - и на-ка, все к твоим услугам:
музыка, погода на завтра, последние новости.
Другие, знаете, болеют насчет футбола - так
тоже, извольте: "Удар! Еще удар!.. И вратарь
вынимает мяч из сетки..." Словом, не мне
вам рассказывать: радио - великая вещь! Но я
в тот раз как-то неудачно попал. Поймал
Москву, настроился, слышу: "Иван... Роман...
Константин... Ульяна... Татьяна... Семен...
Кирилл..." - точно в гости пришел и
знакомишься. Прямо хоть не слушай. А у меня
еще зуб был с дуплом, разболелся что-то...
должно быть, после купанья, - так разболелся,
хоть плачь.
Ну,
я решил прилечь, отдохнуть. Совсем было снял
наушники, вдруг слышу: никак, SOS? Прислушался:
"Т-Т-Т... Та, Та, Та, Т-Т-Т..." Так и есть:
сигнал бедствия. Судно гибнет, и здесь где-то,
близко. Я замер, ловлю каждый звук, хочу
узнать поподробнее: где? что? В это время
накатила волна, да так поддала "Беду",
что она, бедняжка, совсем легла на борт.
Белки взвыли. Но это бы еще ничего. Тут
гораздо хуже получилось: приемник прыг со
стола, сорвался, знаете, хлоп о переборку и
разлетелся в куски. И вижу: не соберешь.
Передачу, конечно, как ножом отрезало. И
такое тяжелое чувство: рядом кто-то терпит
бедствие, а где, кто - неизвестно.
Надо
идти выручать, а куда идти - кто его знает? И
зуб еще хуже разболелся.
И
вот представьте: он-то меня и выручил! Я
недолго думая хватаю конец антенны - и прямо
в зуб, в дупло. Боль адская, искры из глаз
посыпались, но зато прием опять наладился.
Музыки, правда, не слышно, да мне, признаться,
тут музыка и ни к чему. Какая там музыка! А
морзе зато – лучше не придумаешь: точка -
кольнет незаметно, как булавочкой, а уж тире
- точно кто шуруп туда закручивает. И
никакого усилителя не нужно, и никакой
настройки - больной зуб с дуплом и без того
обладает высокой чувствительностью.
Терпеть трудно, конечно, но что поделаешь: в
таком положении приходится жертвовать
собой.
И,
поверите ли, так всю передачу до конца на
зуб и принял.
Записал,
разобрал, перевел. Оказывается, почти рядом
с нами норвежский парусник потерпел аварию:
сел на мель на Доггербанке, получил
пробоину, вот-вот пойдет ко дну.
Тут
думать некогда, надо идти выручать. Я забыл
про зубную боль и сам стал распоряжаться
спасением. Поднялся на палубу, стал к
штурвалу.
Идем.
Ночь кругом, холодное море, волны хлещут,
ветер свистит...
Ну,
с полчаса прошли, отыскали норвежцев,
осветили ракетами. Я вижу - дело дрянь.
Вплотную, борт о борт, не станешь - разобьет.
Шлюпки у них все снесло, а на концах
перетаскивать людей в такую погоду тоже
рискованно: перетопишь, чего доброго.
Зашел
с одной стороны, зашел с другой - ничего не
выходит. А шторм разыгрался пуще прежнего.
Как накатит на это суднишко волна, так его и
не видно совсем. Перекатывает через палубу,
одни мачты торчат... Стоп, думаю, это нам на
руку.
Я
решил рискнуть. Зашел на ветер, повернул
оверштаг и вместе с волной на всех парусах
пошел фордевинд полным ходом.
Расчет
тут был самый простой: у "Беды" осадка
небольшая, а волны - как горы. Удержимся на
гребне - как раз и проскочим над палубой.
Ну,
знаете, норвежцы уже отчаялись, а я тут как
тут. Стою в руле, правлю так, чтобы не
зацепить за мачты, а Лом ловит потерпевших
прямо за шиворот, сразу по двое. Восемь раз
так прошли и вытащили всех - шестнадцать
человек во главе с капитаном.
Капитан
немножко обиделся: ему последнему
полагается покидать судно, а Лом в спешке да
в темноте не разобрал, подцепил его первым.
Некрасиво получилось, конечно, ну да ничего,
бывает... И только сняли последнюю пару,
смотрю - катит девятый вал. Налетел, ухнул -
только щепки полетели от несчастного
суднишка.
Норвежцы
сняли шапки, стоят дрожат на палубе. Ну, и мы
посмотрели... Потом развернулись, легли на
курс и пошли полным ходом назад, в Норвегию.
На
палубе теснота - не повернешься, но норвежцы
ничего, довольны даже. Да и понятно: конечно,
и тесно и холодно, а все лучше, чем купаться
в такую погоду.
Да...
Выручил, спас норвежцев. Вот тебе и "Беда"!
Для кого беда, для кого чудесное, так
сказать, избавление от гибели.
А
все находчивость! В дальнем плавании,
молодой человек, если хотите быть хорошим
капитаном, никогда не теряйте ни одной
возможности, используйте все для пользы
дела, даже личное недомогание, если к тому
представится случай. Вот так-то!